Мальчик и девочка из спичечной коробки
Шрифт:
– Эрих Шустрик, – произнёс я с достоинством. – Ты просто невыносим. Теперь я понял, что пригрел змею на груди. Да ещё угощал её свиной отбивной и холодным лимонадом.
– Может, мне уйти? – спросил Шустрик уныло.
Я покачал седой головой.
– Уходить не надо. Но в наказание тебе придётся прямо сейчас прочесть первую главу из второй книги о Маленьком Человеке.
И тут – раз! – Эрих подлетел к столу, схватил лежащую там стопку бумаги и громко, с выражением, начал: «Глава первая. Полицейский комиссар Штейнбайс бьётся о стену. Навязчивая идея Бернгарда…»
– Можно потише? – прервал я его с раздражением. – Я и так знаю эту главу почти наизусть.
Пока Эрих читал, я курил и смотрел в окно.
Наконец он дошёл до конца и бережно положил рукопись на место.
– Как вы точно всё описали, – сказал он довольно. – Даже обо мне вспомнили. Приятно.
– Ты заслужил. Кто знает, что сталось бы с Маленьким Человеком, не выгляни ты из окошка?
– Ну, выглянуть может каждый.
– Всё дело в том, чтобы выглянуть в нужный момент. Это искусство.
– Искусство! Скажете тоже. – Эрих состроил кислую мину. – Посмотрели бы вы на мои рисунки и мои оценки по пению, вы бы не стали так говорить. Ну всё, я пошёл.
С этими словами он встал.
– Завтра же напишу Максику, что вы уже начали.
– А где он сейчас?
– На гастролях в Копенгагене. Они с Йокусом выступают в цирке Шумана. Публика, конечно, в восторге. Максик бы с радостью пожил там подольше. Во-первых, из-за парка Тиволи. Он говорит, что это лучший в мире парк развлечений. Во-вторых, из-за кондитерских – они там на каждом углу. Кроме леденцов и шоколада в них продаётся лакрица – сортов десять, не меньше. И все кондитерские открыты допоздна. Вы вот любите лакричные конфеты?
– Ещё как!
– Я не очень.
– Ах да, ты предпочитаешь ананасный торт.
Эрих поморщился.
– А вы шутник, господин писатель. Так о чём же я? Ах да, Максик и Йокус остановились в гостинице «Эресунн» на берегу моря. Там тоже есть парк развлечений. Кстати очень известный, называется Баккен. Ему почти 150 лет. Рядом живут косули, олени и белки и растут старые дубы. Многим лет по шестьсот, а одному вообще восемьсот! А каменных курганов – просто не счесть, они там ещё со времён викингов. В парке можно прокатиться в повозке с лошадкой и встретить косулю – они там так осмелели, что совсем не боятся людей. Когда их видят, только поводят ушами. К сожалению, директор Грозоветтер никак не может продлить контракт в Копенгагене, потому что в следующем месяце цирк должен выступать в Осло. Хотя наверняка там тоже очень красиво.
– Скорей всего, – сказал я. – Ну а где же мамаша Марципан с безымянным младенцем?
– В Копенгагене, где же ещё! Наверное, они там задержатся на пару недель, пока малыш не окрепнет, и только потом вылетят в Осло. Им-то некуда торопиться. У них всё есть, кроме… – Тут Эрих прикусил губу. – Кроме имени.
Он уже был на лестнице, как вдруг ему ещё что-то пришло в голову.
– А вдруг детям, которые не читали первую книгу, сразу подарят вторую? – спросил он. – Такое ведь тоже может быть?
– Конечно, – сказал я. – Этого нельзя исключить.
– И как же быть? – забеспокоился Эрих. – Если они начнут со второй, то ничего не поймут! Они ведь не знают, что Максика похитили, а потом освободили, и весь город из-за этого стоял на ушах! Они понятия не имеют, кто такие Бернгард, лысый Отто и сеньор Лопес. Страшно подумать, но они даже могут не знать, что в Максике всего пять сантиметров роста и что…
– Прекрати! – вспылил я. Мне сделалось так жутко, что ноги задрожали, и я был вынужден опереться о дверь.
Но Эрих не унимался.
– А что, если продавать вторую книгу только тем детям, которые читали первую?
– Вот ещё глупости! – буркнул я. – Да и как это проверить? Кто скажет продавцам, что дети читали, а что нет? Может быть, тётя Фрида, которая второй раз в жизни переступает порог книжной лавки? Или дядя Феликс, который покупает книги только потому, что они дешевле, чем паровая машина?
– Это так грустно, – произнёс Эрих и сел прямо на лестницу.
– Невероятно грустно, мой юный друг.
Я присел с ним рядом. После небольшой паузы Эрих сказал:
– А знаете что? Вы должны в начале второй книги кратко пересказать содержание первой. Ну, здорово я придумал? – И он просиял так, как будто только что открыл Америку.
Но я понуро покачал головой.
– На это уйдёт страниц тридцать или даже сорок. И что скажут те дети, которые читали первую книгу? Думаешь, они обрадуются?
– Ох, нет. Они будут ругаться.
– Это верно.
– Страшными словами. Например: «Чтобы этому Кестнеру трижды землю есть!» Или: «Чтоб ему волосы на пробор томагавком зачёсывали!» Или: «Давайте подсыплем ему кнопок в пиво!» Или вот ещё: «Пусть его Мохаммед Али взгреет!..»
– Не будь таким кровожадным! – взмолился я. – Лучше придумай что-нибудь!
Но Эриху, как назло, ничего не шло в голову. Мне тоже. И вполне может статься, что мы бы до сих пор сидели с ним на лестнице, если бы внезапный порыв ветра не захлопнул с грохотом дверь, а мои ключи не остались на письменном столе.
– Вот не везёт! – ахнул Эрих. – Нашему писателю нужен спасатель. Где тут найти слесаря?
На моё счастье, я знал одного. Эрих пообещал зайти к нему на обратном пути, попрощался и что было духу припустил по дорожке.
Но слесарь бегал вовсе не так быстро, как Шустрик, если бегал вообще. Когда он наконец появился, был глубокий вечер. А пока я сидел в потёмках на лестнице и ждал слесаря, мне пришла в голову спасительная мысль. Быть может, этим озарением я обязан как раз темноте? (Если дело и впрямь в ней, то мне следовало бы почаще забывать дома ключи и торчать перед дверью на тёмной лестнице.)
Как бы то ни было, когда слесарь открыл дверь, я на радостях заплатил ему на две марки больше (за то, что так долго шёл) и немедленно принялся писать господину Лемке [1] , который иллюстрировал первую книгу. Вот что я ему написал:
1
Немецкий художник Хорст Лемке (1922–1985) – автор иллюстраций ко многим произведениям Эриха Кестнера, в том числе к обеим книгам о Маленьком Человеке. Современное русскоязычное издание проиллюстрировано Марией Кузнецовой. (Здесь и далее – примеч. пер.)