Мальчик и тьма
Шрифт:
Гиена, до той поры восседавший на валуне, теперь вскочил на ноги, и каждое его движение вновь говорило лишь о животной силе. Занятый перекладыванием Мальчика на другое плечо, Козел не замечал Гиену, пока резкий звук, похожий на выстрел, не заставил его крутануться на каблуке своего раздвоенного ботинка и в испуге выронить драгоценную ношу.
Этот звук, звук-выстрел, звук - щелканье бича, Козел узнал сразу,- вместе с сопением и чавканьем он был такой же неотъемлемой частью Гиены, как его пятнистая шкура.
– Глупец из глупцов!
– вскричал Гиена.- Болван! Деревенщина! Проклятый
– Гиена, дорогой,- заегозил Козел.- Как прекрасно ты выглядишь, ну прямо как в старые добрые времена… А эти длинные руки, а твоя роскошная грива…
– Оставь в покое мои руки, Козел. Тащи добычу.
– Конечно, конечно. Так я и сделаю,- поспешно согласился тот.- Сейчас и немедленно.- При этом Козел запахнул полы своего сюртука, словно ему сделалось холодно, и бочком двинулся туда, гле неподвижно лежал Мальчик.
– Он сдох, что ли?
– поинтересовался Гиена.- Если так, я тебе все ноги переломаю. Мы должны приволочь его живым.
– Мы должны? Так ты сказал?
– удивился Козел, нажимая на "мы".- Клянусь всем блеском твоей гривы, Гиена, дорогой, ты обижаешь меня! Это я нашел его, я, Козерог, Козел… Прошу прощения, но и до места доставлю его я!
Гиена словно взбесился. Одним прыжком он достиг Козла и опрокинул его наземь. Волна абсолютной, сильнее его самого, дикой злобы трясла Гиену так, что всего его корчило. Удерживая Козла своими ручищами на земле, он долго топтал его ногами.
Все это время Мальчик лежал не шевелясь, наблюдая за дикой сценой. Душа его трепетала, и он едва сдерживался, чтобы не вскочить и не убежать. Но он понимал, что шансов на спасение у него не было. Даже будь он сыт и здоров, что он мог сделать против Гиены, налитого сатанинской силой и злобой?
А сейчас, когда он лежал на земле чужого мира, не в силах шевельнуться, сама мысль о бегстве казалась смехотворной.
Но все происходящее не минуло без следа. Из отрывочных фраз Мальчик понял, что помимо этих двоих есть
еще и кто-то Другой. Какое-то другое существо - таинственное и непонятное, но явно обладающее некоей властью - не только над кем-то еще…
Между тем Козел, безуспешно попробовав свою силу, сдался на милость Гиены. Он давно изучил эту пятнистую скотину и прекрасно знал, когда можно дать отпор, а когда полезно и смириться. Так что теперь Гиена оставил поверженного Козла и с важным видом принялся разглаживать полы своей белой рубашки. Глаза на его длинном и тощем лице сверкали как-то по-особому мерзко.
– Ну что, хватит с тебя, а? Смотреть противно. И почему он терпит тебя, понять не могу…
– Потому что он слеп,- прошептал Козел.- Ты же знаешь это, Гиена, дорогой. Увы мне, как ты груб.
– Груб? Да я тебя, можно сказать, пальцем не тронул! Конечно, если хочешь…
– Нет, нет, дорогой мой, не надо. Я знаю, ты гораздо сильнее. Я мало что могу против тебя…
– Ты вообще ничего не можешь,- прорычал Гиена.- А ну, повтори, что я сказал.
–
– спросил Козел, к этому времени нашедший в себе силы сесть.- Я не совсем тебя понял, Гиена, любовь моя…
– Если ты еще раз назовешь меня своей любовью, я спущу с тебя шкуру,- прорычал Гиена, вытаскивая длинную темную бритву, ярко блеснувшую в солнечных лучах.
– Да… ох… Я знаю. Я видел, как это делается,- сказал Козел.- В конце концов ты мучаешь меня уже много лет, ведь правда?
– и он подарил Гиене самую противную из своих улыбок. Затем отвернулся и направился было к тому месту, где лежал Мальчик, но вдруг остановился и крикнул:
– Но это же позор! Ведь это я нашел его, нашел лежащим в белой пыли, это я подкрался к нему и застиг врасплох! Все это сделал я, а теперь должен делиться с кем-то. О Гиена, Гиена! Но ты крут, не то что я, и поступаешь как хочешь.
– И собираюсь поступать так и впредь, не беспокойся,- подтвердил Гиена, кроша зубами новую кость и отфыркиваясь целым облаком белой пыли.
– О, это такая честь для меня,- залебезил Козел,- такая честь!
– И,- добавил Гиена,- будь доволен, что я вообще разрешаю тебе ходить, балбесу этакому.
Последнее замечание заставило Козла почесаться с такой силой, что пыль, взбитая этим действием, на какое-то время совершенно скрыла его из виду. Затем он бросил злобный взгляд на пятнистого компаньона и продолжил свой путь к Мальчику, но, прежде чем он добрался до распростертого тела, Гиена каким-то непостижимым образом - уж не по воздуху ли?
– перелетел к лежащему Мальчику и оказался сидящим рядом с ним.
– Видишь мою гриву, ты, насекомое?
– Конечно,- ответил Козел,- ее не мешало бы умастить.
– Замолкни и делай то, что я тебе говорю.
– Что же я должен делать, Гиена, радость моя?
– Заплетай ее!
– О нет,- вскричал Козел,- не сейчас…
– Заплетай гриву!
– Но для чего же, Гиена?
– Заплетай шесть косичек!
– Для чего, мой дорогой?
– Чтобы привязать его мне на спину. Я понесу добычу к Агнцу, и это понравится ему. Так что давай заплетай гриву и привязывай мальчишку. Тогда я смогу бежать, ты, вонючка! Бежать так быстро, как умею только я. Я помчусь быстрее ветра, черного ветра пустыни! Я самый быстрый в мире, быстрее самого быстрого своего врага. А как силен я - самому свирепому льву становится плохо при виде меня, и он уползает прочь на брюхе. У кого еще есть такие руки? Даже великий Агнец когда-то восхищался ими… когда он еще мог видеть. О глупец из глупцов, ты раздражаешь меня. Заплетай гриву! Мою черную гриву! Чего ты ждешь?
– Это я нашел его в пыли, а теперь ты…
Но речь Козла была прервана неким движением, и, повернув голову, Козел увидел, что Мальчик поднимается на ноги. В тот же миг Гиена прекратил глодать свою кость, и на несколько секунд все трое замерли без движения. Вокруг них беззвучно трепетали листья на деревьях. Птиц не было. И вообще казалось, что вокруг нет ничего живого. Сама земля несла на себе печать смерти. Ни одно насекомое не перелетало с травинки на травинку, не ползло с камня на камень. Только солнце лило на землю свой мертвенный жар.