Мальчик с открытки
Шрифт:
– Маслёна, ты растаяла в темноте? – Наконец донеслось до неё Милочкино возмущение. А на кухне вспыхнул слабый свет керосиновой лампы, которую, скорее всего, зажгла Алёнка, он стал приближаться и вскоре ярко осветил жмурящихся ребят и разогнал собравшиеся по углам комнаты тени.
– Я тут, - хрипло откликнулась Тинка, испуганно отшатнувшись от Вадима, и опрометью бросилась на кухню. Там нашла ещё одну лампу и зажгла её, нащупав на знакомом месте спички. Слава Богу, чай ещё не остыл. Взяв полный заварник в одну руку, а чайник с горячей водой – в другую, пошла в комнату.
Разливая чай, Тинка смущённо, краем глаза наблюдала за Вадимом. Тот снова выглядел отчуждённым, словно не было между ними объятий и поцелуя в темноте. Сидел рядом с Милочкой и не сводил с неё сверкающего взгляда, даже когда принялся с аппетитом жевать протянутый кусок пирога. Милочка тоже смотрела на него. У Тинки мучительно заныло сердце. Сбитая с толку непредсказуемым отношением Вадима, она всё же заставила себя сосредоточиться на обслуживании чаем ребят. Когда у всех оказались чашки полные, она тихо села на своё место, стараясь стать как можно незаметнее.
Но внутри неё уже разгорался огонь. Огонь досады и возмущения, на себя и Вадима. Да что с ней такое, почему позволяет над собой издеваться! Надо было лягнуть кое-куда, как учил двоюродный брат Толя, больше бы не стал приставать.
Впрочем, Тинка знала, что не смогла бы сделать больно Вадиму. И никому бы не смогла. Вот языком она может обидеть, но почему-то онемела, как кролик перед удавом. Так же было в прошлом году перед Русланом.
Неужели всю жизнь будет пасовать перед красивыми парнями? Ну, уж нет, хватит на ней испытывать мужское очарование, Тинка не тварь дрожащая, не насекомое, Раскольников у Достоевского, несмотря на то, что преступник, прав, у человека должна быть сила воли, чтобы изменить ситуацию.
Ей не понятны намерения Вадима, и она уж никак не дура, чтобы их разгадывать. Пусть сам закручивает вокруг Милочки свою паутину обольщения, а её не впутывает. Не даст Тинка ему больше репетировать на себе. И она открыто, с вызовом посмотрела на Вадима, высоко подняв подбородок, и, когда поймала его взгляд, не отвела глаз, даже нашла в себе силы насмешливо усмехнуться.
В неё как будто вселился неугомонный чертёнок или проснулся тот бесёнок, что жил в ней раньше и дремавший в последнее время, который делал её Маслёной-фантазёркой, умеющей завораживать своими выдумками и выходками всех вокруг.
С юмором принялась рассказывать забавные случаи из жизни караярчан, чем перевела внимание присутствующих с Милочки и Вадима на себя. Скоро все хохотали и дурачились, пока не зажёгся электрический свет. Но уже было одиннадцать вечера, и пора было расходиться по домам.
Тинка с Алёнкой ушли от Ланиных последними. Они собрали посуду со столов, Тинка с усердием мыла её на кухне, невольно прислушиваясь, как Милочка с Алёнкой с восторгом рассказывали вернувшейся от соседей тёте Алине о пристальном внимании, оказываемом Вадимом Милочке на праздновании дня её рождения.
– Он просто с неё глаз не сводил! – говорила, искренне восхищаясь подружкой, Алёнка. – Я думаю, тётя Алина, он влюблён в неё,
Глава XIV
Над горой вдалеке повисла нежная дымка тумана, через которую пробивались лучи утреннего солнца. Тинка обрадовалась: день обещался быть погожим, можно покататься с сёстрами и Федориком на санках по леспромхозовской просеке, сегодня воскресенье, лесовозы не будут ездить, вот только натаскает воды, как обещала матери.
После завтрака сразу схватилась за коромысло и вёдра. Мать пошла в магазин за хлебом, но у ворот встретилась с Милочкиной матерью. Та выглядела очень довольной и сразу принялась хвастаться, как хорошо прошёл у её дочери день рождения.
Мария недолюбливала Алину, та умела слушать только самоё себя и властно давила безапелляционной уверенностью в своей правоте. Всё, что ни скажет, так на самом деле и есть и положено тому быть, никак не иначе, а почему положено – вот эта несогласная мысль обычно упрямо мелькала у Марии в голове при разговоре с Алиной. Возможно, в характере той сказывалась её профессия, она работала бухгалтером в районной больнице, которой руководила бабушка Вадима.
Впрочем, Мария с ней не спорила, считая, что ругаться впустую из чувства неприязни не по-соседски. И, вообще, ей лясы точить с красавицей Алиной недосуг, только нельзя не остановиться и оборвать её похвальбу, всё-таки дочери дружат.
– Моей Милочке парни просто прохода не дают, - притворно сокрушалась Алина, - весь телефон оборвали, жалею, что поставила его, пишут записки. Вот и внук главной врачихи увлёкся ею. – Чёрные глаза женщины, так схожие с дочкиными, довольно сверкнули. – На дне рождения не отходил от Милочки, танцевал только с ней. Красивый, умный мальчик, но всё равно рано ей по-серьёзному гулять! – И нарочито сожалеюще вздохнула, потом, несколько секунд помолчав, бесцеремонно произнесла: - Хорошо тебе Мария, твоя Тинка не так хороша собой, не надо волноваться, что мальчишки будут приставать!
Мать Тинки была задета, но деликатно улыбнулась, показывая, что её нисколько не обидело сказанное Алиной в отношении Тинки, но всё-таки не удержалась защитить дочь:
– Красы большой нет в Тинке, конечно, но и за ней уже начали увиваться мальчишки, один даже дома у нас бывает, время пришло у наших дочерей такое – выгульное, с этим ничего не поделаешь.
– И кто же этот мальчик, что у вас бывает дома? – с недоверием осведомилась Алина. – Милочка что-то об этом не говорила.
Мария на мгновение растерялась, не зная, что ответить, уж никак не правду, Алина на смех поднимет, если услышит, что именно внук главврачихи и бывал у Масловых, скажет, враньё.