Мальчик со шпагой (сборник)

Крапивин Владислав Петрович

А Митя у Огонькова выиграл. Этого никто не ждал. Может быть, Огоньков устал после встречи после с Серёжей, а может быть, недооценил противника: худенького, белобрысого пятиклассника, неизвестно как попавшего в финал. Если недооценил, то зря. Мог бы видеть, что с Кольцовым шутить не стоит: до этой встречи Митька вышел победителем из двух боев.

Болельщики, следившие за хитростями финальной таблицы, начинали гудеть сначала удивленно, потом одобрительно. Дело в том, что вслед за Огоньковым и Каховским Кольцов пробивался в лидеры.

Серёжа

следил за Митей с радостным удивлением. И даже с легкой завистью. Кольцов дрался так, будто не думал о победе и поражении. Бой для него был как песня, как музыка, в которую человек вкладывает всю душу. Так, по крайней мере, казалось. В каждую схватку он шел, словно этот бой – самое главное и самое радостное дело в его жизни, а потом будь что будет.

Серёжа теперь уже не думал: "Когда он успел…" Если у человека талант, он может вспыхнуть моментально.

После каждого боя Митя сбрасывал маску и улыбался счастливо, открыто и в то же время так, словно говорил противнику: "Ты уж не обижайся, пожалуйста". Потом он пробирался к маме под шум и аплодисменты, под крики Данилкиных барабанщиков, которые вскакивали на диван и от восторга лупили друг друга по спине.

Мама, такая же, как и Митя, маленькая, светловолосая, остроносенькая, тихо смеялась, прижимала его к своей вязаной кофточке, скомканным платком вытирала с его лба мелкие горошины пота. Что-то быстро-быстро шептала ему на ухо. Он улыбался и кивал.

Он совсем не стеснялся маминой ласки на глазах у ребят. Может быть, кто-то считал это глупым и усмехался про себя. Но только не Серёжа. Он сам, наверно, тоже не стеснялся бы. Он подумал: "А пришла бы сюда моя мама?" И решил, что пришла бы обязательно.

И отец мог бы прийти, но он опять был в командировке.

Хорошо, что хоть Наташка была рядом.

Она тоже следила за Митей.

– Вы очень похоже сражаетесь, – сказала она.

– Ну что ты! – искренне возразил Серёжа. – Он ведет бой совсем раскованно, будто танцует.

– А это хорошо или плохо?

– Это здорово, – ответил Серёжа. Но тут его кольнула тревога за Митю. Вернее, она появилась раньше, но он не понимал почему. А сейчас понял. И встревоженно сказал: – Но так нельзя, наверно. Он выматывается весь в каждом бою. Он устанет и не дотянет до конца.

– Ну так что же, – рассудительно заметила Наташа. – Это даже неплохо. У тебя с ним последний бой. Легче его победишь.

"И верно!" – спохватился Серёжа. До сих пор он просто радовался за Митю и не думал о нем как о будущем противнике.

Митька между тем выиграл бой у Мосина.

Вызвали Серёжу и Алешу Смирнякова – капитана группы номер четыре. Это был веселый парнишка с горячими зелеными глазами.

Серёжа, насмотревшись на Митю, заразился его ритмом. Он мог бы, наверно, покончить с противником быстро, но теперь он думал не только о победе – его увлекла сама схватка.

Вот это был бой!

Смирняков хоть и был послабее, но совсем не собирался проигрывать. Он два раза принуждал Серёжу отступить до конца дорожки.

Тот мог бы ответить прямой, короткой контратакой, потому что Алешка в азарте открывал грудь, но… пусть. Пусть звенят и посвистывают клинки: дзан, дзанн, дзиу-у!.. Пусть мышцы поют как струны! И вспыхивают в мыслях молниеносные головоломки приемов!

Удар, защита, выпад! Шаг назад (ну иди, иди поближе), атака, захват! Ах, черт, ушел… Ну, на это ты меня не поймаешь: приоткрыл левый бок и думаешь, я – на приманку, а ты – в сторону и в атаку справа? А я – удар по клинку и укол вверх, под маску. Ага!

И Серёжа, и Алеша с досадой опускали клинки и поднимали маски, когда Олег останавливал бой.

Олег переговаривался с боковыми судьями:

– Был укол?.. Был?.. Не был?.. Не действительный? Не считать!

Не считать так не считать! К бою!

И опять, уже без долгих разведок, без выжидания: дзан-дзах, дзиу!..

Вот она, мушкетерская песня огневой честной схватки!

Кто ты, Алешка Смирняков? Я тебя почти не знаю. Ты в другой группе, в другой школе. Но я вижу: ты благороден и смел. Мы сейчас сошлись друг против друга, но мы, если надо, станем плечом к плечу с клинками в руках… И где-то совсем недалеко вскидывают нетерпеливые головы и рвутся у коновязи наши золотистые кони…

Что же случилось? То ли Серёжа увлекся, то ли Алешка набрал силу в бою, но вдруг оказалось, что счет: четыре – четыре.

И теперь Серёжа не был уверен в победе. Проиграешь очко – проиграешь бой. Черные квадратики таблицы – как ступеньки, по которым покатишься вниз.

Но азарт боя продолжал звенеть в нем. И Серёжа сделал то, что никогда не позволил бы себе в первых встречах. Как в давней схватке с Олегом, он пошел на отчаянный риск: после ложной атаки в отчаянно длинном выпаде упал на левую руку!

Этот почти театральный прием опять удался ему…

Серёжа пожал Смирнякову руку, повернулся… и увидел у двери, на уголке чужого стула, Генку Кузнечика. Генка улыбался и показывал большой палец: молодец!

Серёжа подбежал и потащил его в угол к Наташе.

– Вот! Это Наташка… Это Генка. Ух, хорошо, что пришёл. Кончилась тренировка?

– Не-а… Мне здорово клюшкой врезали. Я захромал, и меня отпустили. А ты еще не чемпион?

– Что ты! Тут еще такая заваруха будет!

Наташа объяснила Кузнечику:

– Видишь вон того беленького в черном костюме? У них с Серёжкой главный бой, самый последний в таблице.

– Ага, – сказал Генка. Но смотрел не на "беленького в черном", а на Наташу. И рассеянно улыбался.

А Серёжа, по правде говоря, чувствовал себя почти чемпионом.

Он не боялся встречи с Митей. Он знал, что все-таки сильнее. Правда, когда он выиграет бой, то у него, и у Мити, и у Огонькова будет по пять побед и по одному поражению. И между тремя претендентами начнутся дополнительные бои. Но ни за что на свете Серёжа больше не проиграет Володе Огонькову! А Мите Кольцову – тем более. Митька – молодец, но он устал…