Мальчишки-ежики
Шрифт:
— Не! — наконец удалось выговорить Ромке. — Увидел… Знаю, где прячут. Идем скорей, а то чухны вернутся.
Веня, ковыляя за ним, принялся расспрашивать, как Ромке удалось выследить самогонщиков. А тот, гордясь своей удалью, отвечал как бы нехотя, словно для него такие дела были привычным занятием.
— Молодец, — похваливал сапожник, — верно действовал, по-нашенски. Будь война, я бы тебя в разведчики взял.
Вернувшись к болоту, Ромка показал, где спрятана большая бутыль. Инвалид не утерпел, тут же зубами вытащил деревянную затычку, обернутую тряпицей,
— Первач, — определил он и хлебнул еще раз.
Опасаясь, что Веня упьется, Ромка сам заткнул бутыль и строго сказал:
— Давай унесем отсюда… и быстрей. Если чухна догонит, — убьет. Он здоровенный.
Ромка помог сапожнику взять бутыль на плечо и перенести на другую сторону болота. Там они сели отдохнуть.
Веня, не совладав с собой, опять хлебнул первача.
Ромкины опасения оправдались: после третьего глотка сапожника развезло. Он уже не мог поднять бутыль на плечо. Вдвоем они потащили ее волоком по бурой слежавшейся хвое. На пригорке инвалид остановился перевести дух.
— В горле сохнет, — сказал он. — Смочить надо.
— Больно часто у тебя сохнет, — сердито заметил Ромка. — Не смей больше лакать, упьешься!
Но разве остановишь Веню, когда столько спиртного в его руках? Накренив бутыль, он стал на колено, а деревянную ногу вытянул. После изрядного глотка руки сапожника дрогнули… бутыль выскользнула из них и покатилась вниз, поливая толстой струей землю.
Ромка нагнал бутыль уже в самом низу и, когда поставил ее на попа, увидел, что самогону осталось только на донышке. Теперь он мог сам поднять бутыль. Но как быть с Веней? Не оставлять же его пьяного в опасном месте? Чтобы избавиться от ноши, Ромка разыскал глубокую выемку под корягой, выгреб из нее сгнившие листья, опустил в яму плетенку с бутылью и прикрыл сухой хвоей.
Сделав пометку на белом стволе березы, мальчишка вернулся к неподвижному инвалиду. Тот лежал в неудобной позе, ткнувшись носом в землю. Ромка растолкал его и начал просить:
— Вставай… Пошли домой!
Веня не скоро поднял голову. Осоловело поглядев по сторонам, он спросил:
— А где самогон?
— Самогонки нет, ты всю вылил, — соврал мальчишка.
Ромка помог инвалиду подняться, но тот самостоятельно уже не мог держаться на ногах. Пришлось быть живой подпоркой. Повисая на Ромке, Веня едва передвигал ноги.
Мальчишка измучился, пока они добрели до тропы. Здесь сапожник заартачился:
— Дальше не пойду! Спать хочу, не мешай… Беги домой один.
Уложив инвалида в папоротник, Ромка побежал за помощью к братьям Зарухно.
Нико встретил его у калитки. Узнав, зачем прибежал Громачев, Нико свистнул брату и начал по-атамански распоряжаться:
— Ты, Ромка, слетай домой и принеси какие есть бутылки. Только чистые. Гурко, готовь тележку и поищи воронку.
Не прошло и получаса, как мальчишки, погрузив в тележку кузовки, наполненные пустыми бутылками, покатили в лес.
— В самом опасном месте оставлена меньшая бутыль, — по пути объяснил Ромка. — Первой надо забрать ее. Только не подумают ли чухны на Нюрку?
— Ну и пусть! — сказал Нико. — Тебе что — самогонщицу жалко?
— Не жалко, но чего она зря будет страдать.
— Можно снять с нее подозрение, — рассудил Гурко. — Оставим чухнам записку. Будто мы из банды Серого.
— Во! Правильно, — обрадовался Ромка.
По всем признакам эстонцы еще не возвращались на болото. Мальчишки быстро перелили самогон в небольшой бидончик, а пустую бутыль водворили на старое место. Гурко на листке бумаги написал: «Собака-ищейка унюхала ваш самогон. Спасибо от всей банды за то, что много оставили, когда-нибудь отблагодарим. Атаман Серый».
Эту записку он привязал к горлышку оставленной бутыли.
Затем мальчишки перенесли тележку и кузова на другую сторону болота и уже собрались двинуться по старому следу, как услышали с дороги скрип колес. Они притаились и стали наблюдать.
Хуторянин приехал не один: с ним на телеге сидели два перекупщика, которые не раз приходили к Зарухно.
К сломанной березке сперва подошел хозяин. Мальчишки видели, как он поднял пустую бутыль и, недоумевая, стал разглядывать записку. Эстонец не умел читать по-русски. Он подозвал перекупщика. Тот прочитал записку и, с опаской оглядевшись, что-то стал объяснять…
И тут вдруг Гурко взбрело засунуть два пальца в рот и пронзительно свистнуть. Нико съездил ему по шее, заставив умолкнуть. Он полагал, что мужчины сейчас кинутся разыскивать их, а те испуганно переглянулись, поспешили к подводе. Тогда мальчишки уже втроем огласили лес свистом.
И взрослые верзилы, приняв озорников за пьяных бандитов, поторопились удрать. Мальчишки слышали, как они принялись нахлестывать коня. Телега затарахтела на неровной дороге.
Вволю нахохотавшись, ребята пошли разыскивать вторую бутыль. По пути Гурко заглянул под корни ели, видимо, поваленной ветром.
— Ребята! Здесь тоже что-то спрятано! — крикнул он. — Смотрите!
И Гурко замахал серебристым обрывком парчи.
Мальчишки подошли к яме, прикрытой кучей зеленых ветвей, и принялись их растаскивать. Вскоре они добрались до взрыхленной земли, из которой торчал край позолоченной иконы. Вытащив ее, они руками раскопали мох, перемешанный с землей, и наткнулись на большой узел. В парчовом стихаре была завернута церковная утварь: серебряные чаши, подсвечники, кресты, обломки украшений. Тут же лежала церковная кружка, наполненная нательными крестиками и ладанками.
— Кто-то церковь обокрал, — догадался Нико. — Надо быстрей заявить. Беги, Ромка, в милицию, а мы покараулим.
— В милиции могут не поверить, — сказал Ромка. — И вам здесь оставаться глупо: воры увидят — живьем не выпустят.
— Верно, — согласился Нико. — Тогда давайте оставим все как было, отвезем самогон и вместе сходим в милицию.
Они так и сделали: уложив церковную утварь на прежнее место, присыпали землей и закидали лапником. Затем отыскали вторую бутыль, погрузили ее на тележку и покатили домой.