Малец
Шрифт:
– От жжешь, - протянул кузнец, - дык как зиму-то бедовать будете?
– Не знаю, - пожал я плечами, - как землянки наладим, охотой пробиться попробуем. Да и рыбу зимой бить можно.
Кузнец вновь хмыкнул:
– Охотой оно, конечно. Только не охотники вы там, да и зимой в лес просто так не сунешься, когда морозы пойдут волки в стаи собьются, а там и опытный охотник отбиться не сможет. Нет, в зиму у нас охотой не прокормишься. Ладно, давай свои ножи, откалим да кромку отобьём, что б остроту держали.
Работал сей индивид на удивление ловко, сначала прогрел железо на костре, потом сунул на угли, и когда железо налилось
– Ручку из чего делать будешь?
– Спросил он, когда уже правил лезвие на наждачном камне.
– Из березовой коры, думал сделать, набором.
– Ага, пойдет, - при этом кузнец , внимательно осмотрел самый конец штыря рукоятки, - защип остался?
Защип это железка с вырубленной щелью, которая одевается на самый кончик штыря, дабы рукоять с него не слезала.
– Ага, - подтвердил я, радуясь, что мужичок не заикнулся об оплате.
– Вот, бери, - кузнец сунул мне заново закаленные лезвия, - окалину сам собьешь и песочком сотрешь. Чего еще надо будет?
Мог бы и не спрашивать, различного мелкого железа у меня много, получается, зря я решил не наглеть, но и не факт, что увидев мои хотелки, кузнец проявил бы такую благотворительность. Хотя:
– Пару бы крючков мне для рыбалки на большую рыбу, железо на днях принесу.
– Эт что ж за крючки такие - для рыбалки?
– Почесал остатки своей растительности на голове мужичок.
Объяснить? Это мы запросто. Разравнял песок, в котором он калил ножи, и прутиком нарисовал крючок в натуральную величину, а потом укрупненно прорисовал бородку, который не даст пойманной рыбе соскользнуть.
– Ага, видел такие, - обрадовался кузнец, - только здесь железо с углем томить надо будет, чтоб не гнулось.
Это он про цементацию что ли? Вот тебе и кустарь, оказывается эту технологию уже давно знали, а я то думал...
– К завтрему сделаю, вечером приходи, или к пятому дню до полдня и железо свое приноси, посмотрим что с ним сделать можно. И другим там скажи, что ненужное железо выкуплю за работу, поди, не у одного тебя что-то на пепелище остались.
На вопрос где мне найти здешнего батюшку, мужичок принял задумчивый вид:
– Так это, батюшка-то у нас есть, только он в кремле, в Спасской церкви, но туда тебя не пропустят. Здесь церковь пока не отстроили, а так в приказной избе только дьяк. Если что важное, то только через две седмицы батюшка будет. Хотя... Можно и в новую церковь Знаменскую, за Идой, год как отстроили, но там батюшка не сильно с воеводой в ладах, да и при женском монастыре она.
Ну что? Дьяк так дьяк, это у жителя двадцатого века сформировался отрицательный образ дьяка, а здесь и сейчас это очень уважаемый человек, можно сказать второй после первого. К кому обращаться, если не к нему? К приказной избе пришлось добираться довольно долго, и проблема образовалась вовсе не из-за расстояния, а из-за того, что улочки в слободе были какими угодно, но только не прямыми. Короче засада, причем полная, никогда бы не подумал, что в округ острога столько болот, тот Иркутск, который я знал, болот совсем не имел, а здесь... раза три приходилось возвращаться до ближайшего проулка потому, что улочка упиралась в очередное озерцо. Хоть дьяк был на месте
– Чего тебе, малец?
– Наконец обратился ко мне представитель власти, при этом никакого особого недовольства я не заметил.
Рассказ о бедах в Лисьем много времени не занял, но, к сожалению, все мои потуги канули в лету, выслушали меня внимательно и даже пару раз переспросили, демонстрируя внимание к моим стараниям, однако на этом все. Мол, молодец мальчик, складно умеешь излагать, спасибо. Это что, получается, от меня пытаются отмахнуться? Не, так дело не пойдет, нужно срочно перевести все это в другой статус, и в какой-то мере этого дьяка заинтересовать. А заинтересовать можно по-разному, можно чем-то материальным, но то не мой случай, а можно и иначе- неполучением звиздюлей от батюшки, тоже своего рода благость, вот к этому и будем подводить.
– Погоди малец, - встрепенулся дьяк, когда осознал, что решение вопроса требует привлечение более высокого сана, - зачем же отца Игнатия беспокоить?
Недоуменно пожимаю плечами и отвечаю в том духе, что люди до отчаяния доведены и некоторые уже готовы на себя руки наложить - не верят, что общество и вера помогут их семьям пережить суровую зиму, а видеть, как родные один за другим покинут этот мир, хуже смерти.
– Если человек слаб в вере, так бог ему не сможет помочь.
Вот ведь скользкий тип, вывернуться пытается, ты мил человек в наше время хоть немного бы пожил тогда и ввязывался в спор:
– В том-то и дело, что люди один на один со своим горем брошены, от того и послабление в вере, - рассуждаю я, как бы сам с собой, - а ежели б всем миром помочь, 'с миру по нитке - голому рубаха', да батюшка погорельцев бы навестил, укрепились бы в вере пуще прежнего.
Эк, нашего дьяка перекосило, пусть теперь попробует отказать, и долго с ним рассусоливать некогда, по своим делам пора, дождь уже не хило так накрапывает, к вечеру разойдется, а у ребятни с одеждой не слишком хорошо. Появилась тут у меня по ходу небольшая идея - попробую этому самому обществу на жалость давить, а для этого надо на уважаемых людей выйти. Просить у них ничего конкретного, конечно, нельзя, а вот пригласить на погорельцев глянуть стоит, оно ведь на уровне разговоров не так страшно представляется, зато, когда своими глазами, совсем по-другому получается. К тому времени, когда мне удалось добраться до торга, он уже с началом дождя завершился и все причастные к сему благородному действу в данный момент споро упаковывали свой товар на телеги, поглядывая на небо. Засада, пролетел. Нет, чтобы с самого начала подумать своей 'бестолковкой', теперь делать заявления бесполезно, люди просто не обратят внимания на крики мальца, а если и обратят, то сделают вид, что не расслышали. Все, здесь больше делать нечего, осталось еще в Знаменку заглянуть.
М-да. Пройти в Знаменскую церковь оказалось не просто, я-то по старой памяти рванул прямо к устью, где в двадцатом веке был построен мост, и пролетел, пришлось подниматься гораздо выше по течению, туда, где Иду можно было перейти вброд. Да и бродом это можно было назвать только условно, на самом глубоком месте мне было выше пояса, хорошо, что предварительно одежду снял. Батюшки на месте не оказалось, он по делам в кремль отправился, зато судьба столкнула с игуменьей.
– Так сколько, говоришь, домов погорело?
– Устроила мне допрос настоятельница.