Малец
Шрифт:
– Бегом!
– Заорал сержант на своих.
Основная задача состояла теперь в том, чтобы как можно быстрее потушить горящие сараи. Причем проделано это было гениально, солдаты быстро забежали за сараи с канатом, который нашли на своих позициях сараях, а потом толпой потянули за концы, канат перехлестнул горящую стену сарая и быстро завалил ее в противоположную сторону от ям с порохом. Ямы тоже не обошли вниманием, туда тут же нырнули служивые, чтобы проверить на предмет оставленных шведами сюрпризов, но таковых не нашлось, уж слишком стремительно все произошло. Не дожидаясь пока полностью потушат пылающие остатки сараев артиллеристы
Бой подходил к концу, снова заканчивался порох, да и свинца оставалось не так уж и много, но видимо это было проблемой не только со стороны русской армии, такую же нужду испытывал и Карл. В самом начале боя шведы решили повторить свой вчерашний успех и захватить батарею, которая застряла как кость в горле, но не удалось, дозорные вовремя рассмотрели опасность. За ночь люди Раевского успели немного отдохнуть, поэтому выдали такой темп стрельбы, что шведы были вынуждены отступить с большими потерями. Потом отбили и еще одну атаку, но тут уже пришли на помощь семеновцы, поняли, что без этой батареи им придется худо. Когда вторая атака тоже не удалась, шведы притащили свои орудия и принялись ядрами обстреливать позиции Раеввкого, палили половину дня, и в результате разбили большую часть щитов, которыми прикрывали орудийную прислугу во время заряжания и лафеты трех орудий. Не самый хороший результат, так как сами орудия не пострадали, то Андрей не сильно огорчился, гораздо больше он переживал за людей, что не смогли уберечься во время этого обстрела.
Потом его позиции посетило высокое командование, сам Головин, осмотрев поле боя, многозначительно хмыкнул и покачал головой. Следом пришел Крагге:
– Ты хорошо воевал Андрей, - заявил он, - благодаря этим пушкам нам удалось удержать здесь позиции, но шведы оказались сильнее, и разгромили левый фланг, поэтому эту битву мы проиграли. Вечером войско отходит за реку, ты с семеновским полком остаешься прикрывать отход.
Краге еще раз осмотрел поле перед позициями батареи, заваленное трупами неприятеля, покачав головой как до этого Головин, сказал:
– За мостом станут пушки Дробышева, тебе отходить дальше, после такого и отдохнуть не зазорно.
Видимо шведы почувствовали, что победа ускользает от них, поэтому ближе к сумеркам атаковали еще раз, но снова неудачно. Когда окончательно стемнело, к пушкам подпрягли лошадей и двинулись ближе к мосту занимать новые позиции и только с рассветом последний солдат покинул вражеский берег. Как позднее узнал Андрей, на правом фланге хоть и намечался полный разгром русских войск, но большая часть сумела ночью по наплавному мосту вырваться из окружения. Пусть битва под Нарвой и закончилась победой шведского оружия, но русская армия покидала поле боя, сохранив боеспособность. Тут-то и вспомнилось ему Васькино утверждение, что можно выиграть битву, но проиграть войну, и почему-то он был уверен, что русские эту войну не проиграют.
Вопреки опасениям генералов, корить за проигранную битву царь их не стал, наоборот, его настроение сильно улучшилось, когда был детально рассмотрен ход двух дневных боев.
– Шведы многих с одного удара разбивали, а нас за два дня не смогли.
Правда чуть позже его радость немного уменьшилась, когда удалось установить истинную численность войск неприятеля, вместо активно поддерживаемых генералами слухов в пятьдесят тысяч человек, оказалось всего шестнадцать, однако в целом Петр все равно считал эту битву удачной.
– Карл теперь попал в западню, - радовался Петр, - наступать дальше он не может, и идти на Ригу, оставив нас сзади тоже, а к нам скоро еще полки подтянутся.
Таким образом у многих начало складываться впечатление, что под Нарвой победили вовсе не шведы. На третий день 'празднования победы' вспомнили и об основных участниках войны, тут ему и доложили о батарее, благодаря действию которой смогли отбить особо яростные атаки шведов. Двух Андреев отыскали быстро и без разговоров потащили на царский суд.
– Что же мне с вами делать, служивые?
– Нахмурился Петр, смотря на Лермонта и Раевского, стоящих перед ним.
– Сказывали мне, что вы без разрешения шведов несчетное число побили. Так ли это?
– Побили государь, - вскинул голову сержант, - а случится свидеться, и еще столько же побьём.
– Так чего случай искать?
– Хмыкнул Петр.
– Вон швед за Наровой стоит, иди и бей сколько хочешь. Да только нам это сейчас без надобности. А приятель твой чего молчит?
– А чего мне говорить, государь, - пожал плечами Раевский, - за меня пушки все сказали.
– Да уж хороший сказ они шведам поведали, - кивнул царь, - но мнится мне, что мало кто после того сказа живым остался. Только мне тут говорили, что пушки твои дюже скоро тот сказ вели, как бы не в четыре раза чаще, чем другие могли, хоть и чугунные.
– Пушки и впрямь чугунные, - подтвердил Андрей, - но выделаны в Сибири из особого чугуна, от того и бьют полным зарядом и от уксуса при охлаждении не трескаются. Скорую пальбу вели, от того, что заряжали не как все, а готовыми зарядами.
– Знаю эти пушки, - оживился Петр, - никак исполнили наказ сибирские заводчики.
– Исполнили, - подтвердил Лермонт, - сорок стволов шестифунтовых орудий в Архангельск привезли, и еще шестнадцать по четыре фунта на лафеты установленных.
– Ай молодцы, я думал до зимы ждать придется..., - но тут лицо Петра приняло озадаченный вид, - постой, ты говоришь в Архангельск привезли? А чего же такой крюк делали, через Москву быстрее бы получилось?
– Так они на коче, через студеные моря шли.