Малек и "Эрика"

Ахметов Спартак Фатыхович

Я не физик. О нейтрино и энергии покоя знаю только из популярных книжек и научно-фантастических романов. Поэтому смысл приведенных обрывков для меня темен. А вот второй фрагмент меня потряс. Судите сами: 

…над Римом, рассветы недобрые кожа с неба ободрана. Свисает мясо багровое клочьями облаков. Вдоль Аппиевой дороги распяты… …по Аппиевой дороге с

лицами, жестче дерюги, идут покорители… …копьями небо вспорото. всклочены грязные бороды, свинцовая кровь в аортах, гремят и грохочут когорты… …ни чести им, ни триумфа, зловонные, словно трупы… …вдоль Аппиевой дороги заломлены сильные руки… …страшно, грешно и свято умирают распятые…

Я не поэт. Но в отличие от физики считаю, что в поэзии разбираюсь хорошо. Люблю Маяковского и Бунина, гениального испанца Лорку. Читал и других поэтов. Но ничего подобного я раньше не видел и не слышал. Стихи, несмотря на отсутствие смысловых связок, производили впечатление ритмом и какой-то обреченностью. Речь, скорее всего, шла о восстании Спартака, о римлянах и о рабах, распятых вдоль Аппиевой дороги…

Я провел смутную ночь и на следующий день на обед прибежал пораньше. Мне не терпелось посмотреть, что новое сотворил Малек. Действительность была ужасна. Сын сидел за машинкой, положив слева от себя сказку Андерсена "Стойкий оловянный солдатик", и тщательно, букву за буквой, переносил ее содержание на чистый лист бумаги.

Все мои уговоры перейти на прежний метод работы никакого действия не возымели. Малек категорически отказался от бессмысленного тыкания пальцем в клавиши. Он уже вырос из этих штанишек.

Представьте себе мое отчаяние, когда я вспомнил, что позавчера выбросил не то два, не то три листа из работ Малька. А в них, может быть, крылась разгадка тайны нейтрино или были еще более сильные строки из поэмы о Спартаке.

Я поборол отчаяние и начал рассуждать. Дикая мысль о том, что дошкольник сам написал о телескопах и гладиаторах отпадала сама собой. В межзвездные телепатические контакты я тоже не верю. Воздействие земного телепата на деятельность сына или проникновение Малька в сознание неведомых физиков и лириков тем более невозможны из-за антинаучности парапсихологии (смотри об этом статьи профессора Катайбородского). Можно, конечно, предположить, что нам попалась мыслящая машинка, так сказать, "Эрика сапиенс". В те моменты, когда Малек отлучался в туалет или просто бегал, совершая производственную гимнастику, машинка высказывала свои соображения по животрепещущим вопросам физики и лирики. Но и это было невозможно, так как «Эрика» к классу электронных машин не принадлежит. В ней даже нет завалящей неонки.

Была еще одна возможность, вытекающая из теории вероятности. Где-то я читал, что если обезьяну научить стучать на машинке, то она, имея в запасе неограниченные количества времени и бумаги, сможет, случайным образом колотя по клавишам, напечатать

все шедевры мировой литературы прошлого, настоящего и будущего. Что-то подобное есть и у Свифта. Помнится, лапутяне демонстрировали Гулливеру некую машину, которая работала на принципе случайного выбора и сочетания слов. Но ведь Малек напечатал свои «шедевры» за четыре дня! Это же ни в какие вероятностные рамки не лезет!

Итак, загадка оказалась мне не по зубам. Я понимал, что обращаться куда-нибудь с вопросами — это добровольно сделать из себя посмешище. На это я пойти не мог. Но и сидеть сложа руки тоже не имел права. Существовала иррациональная ситуация, которая требовала рационального объяснения. Кроме того, имелись стихи, которые жгли меня своим ритмом.

Меня мучило щемящее чувство незаконченности. Как будто громадный оркестр исполнял мужественную музыку и вдруг резко оборвал игру на полуноте в самый пиковый момент. Я не мог примириться с существованием стихов в виде обрывков, я был уверен, что где-то есть, не могут не быть, логические связки фрагментов, и новые строфы, и мощный финал, и все это вместе спрессовало страх и гордость, ненависть и любовь, добро и зло в одно стройное мировоззрение, которому, может быть, у нас и название еще не придумано.

Эта мысль настолько терзала меня, что я попытался увязать обрывки строк в связное целое, перепечатал их в нескольких экземплярах и разослал в редакции различных журналов, выдав за свои. Я думал, что там сразу узнают автора и сообщат мне об этом, пожурив за плагиат. И тогда я прочитаю стихотворение целиком и чувство его незавершенности перестанет меня мучить.

Но пришедшие ответы только усугубили мои терзания. «Современник» написал, что публикует стихи исключительно о нашем современнике; «Молодость» с сожалением заявила, что не сможет использовать присланный материал; "Таежному следопыту" нужны были стихи эмоционально уравновешенные и афористичные. Из толстого "Нового быта" прислали рецензию на двух страницах, из которой явствовало, что стихи емкие, со многими мыслями автора нельзя не согласиться, но некоторая фрагментарность, незаконченность, что ли, вещи оставляет чувство неудовлетворенности и не дает возможности опубликовать ее. Требуется доделка.

Ну, и так далее. Имени автора стихотворения я так и не узнал. Может быть, он еще не родился.

Что же мне было делать? Вот я и написал фантастический рассказ в надежде, что, может быть, какому-либо знатоку поэзии попадутся на глаза эти строки (я имею в виду стихотворение), и я узнаю, наконец, их автора.

Вот и все.

Да, я забыл сказать, что идею о наличии разума у «Эрики» я проверил довольно грубым способом. Я решил расшевелить ее и заставить заговорить. Я вложил в машинку чистый лист бумаги и большими буквами напечатал: "ТЫ ДУРА". Машинка ничего не ответила. Но на следующее утро в конце второго слова я обнаружил букву «К». Может быть, это сделала обиженная «Эрика», не знаю. Скорее всего, это работа Малька.

Ну хорошо, я ни в чем не разобрался, и покончим с этим. Рассказ этот вполне фантастический, и в нем нет ни одного слова правды. С этим тоже все ясно. Но… что вы обо всем этом думаете? И не знаете ли вы автора стихотворения? Поверьте, это очень важно!