Маленькая Ано живет в тундре
Шрифт:
Не найдет она никогда своего чума, не увидит теперь никогда Анисью, Петю, отца! Не увидит оленя с белым носом. Пропал олешек в тундре, и Ано теперь пропала. Вспомнила, как наказывала ей Анисья не ходить далеко в тундру...
«Пойдешь далеко — пропадешь!» говорила Анисья.
Вот и пропадает маленькая Ано. Она плачет, только никто не видит ее слез.
— Анисья! Анисья! —закричала маленькая Ано, поднялась и побежала вперед. — Возьми меня!
— Эй-йе! Эй-йе! — вдруг донеслось издали. — Эй-йе! Эй-йе!
Где это? С какой стороны слышит она голос? Может быть, это отец или Петя гонят оленей?
— Петя, Анисья! —закричала Ано так громко, как только могла, изо всех сил.
— Эй-йе! Эй-йе! — раздалось совсем близко. — Ано, Ано„ где ты?
Это был отец.
— Я здесь! Вот я!
Как обрадовалась Ано. когда из тумана совсем близко появился отец, и она очутилась в его сильных руках! Отец усадил Ано на нарту:
— Едем скорее, Анисья давно ждет тебя.
— А мой олешек живой?
— Живой, живой!
Ано смеется и плачет. Быстро бегут олени. Внизу туман рассеялся. Вот уж и чум показался. Видит Ано: стоит Анисья и машет рукой:
— Скорее, скорее!
Веселое утро
Анисья проснулась чуть свет. Вскипятила чай, сварила мясо. Начала всех будить:
— Отец, вставай! Петя, вставай! Ано, вставай!
Проснулась Ано, все вспомнила и засмеялась:
— Как хорошо, что я дома! Как хорошо, что живой олешек! Вот захочу — выйду из чума и увижу его.
Слышит Ано, как говорит отец:
— Беда, если бы волки загубили оленей. Не считался бы и больше хорошим пастухом в совхозе!
Ано знает — отец лучший пастух в совхозе. Он всегда получает премию. Ано знает — когда отец получает премию, Анисья печет вкусные пироги с черникой и в ларе бывает много сахару.
Вот и теперь они погонят оленей с пастбищ к совхозу. Все олешки должны быть целы, и опять будет премия. И еще радость — Ано первый раз увидит совхоз. Увидит своего младшего брата Василия. Его увезли туда учиться в школу. Отец всегда ездил в совхоз один, иногда брал с собой Петю.
— Пора, — говорит Анисья. — Переезд долгий, работы много.
Поели мяса и лепешек, попили чаю.
Теперь надо собираться. Вон сколько дел надо переделать: снимать чум, все сложить, ставить чум на новом месте, варить ужин. Анисья начала хлопотать, убирать посуду, скатывать постели. Отец подтянул пояс и вышел из чума. За ним выбежала и Ано.
Вот так чудо!.. Ано зажмурилась. Вчера была тундра зеленая и голубая. А сегодня вся тундра белая и розовая.
Все покрыто снегом. Только лужицы темными пятнами выделяются кое-где да березки высовывают свои коричневые веточки, точно щеточки. Солнце светит ярко, снег кажется розовым, весь искрится, блестит...
Отец покачал головой:
— Подморозило, чум снимать нельзя.
— Почему нельзя? — спросила отца Ано.
— Замерзла береста, может сломаться.
— Ну и пусть сломается! Лето ведь кончилось.
Ано знает, что берестой — березовой корой — чум покрывают летом. Это летний чум. А зимой чум покрывают оленьими шкурами.
— Что ты, Ано, — говорит отец и опять качает головой, — кору березы надо очень беречь!
— Почему?
— За большой корой надо ездить далеко. Туда, где растут высокие деревья и большие березы. Туда, где лес.
Ано не видела еще леса. Анисья тоже. Только Петя учил в школе, что за тундрой начинается «лесотундровая полоса».
— А какой лес? — спрашивает Ано. — Березы с тебя ростом?
— Нет! — смеется отец. — Вот как маленькая букашка не видна под этой березкой, — он показывает на кривую березку у ног Ано, — так и ты затеряешься в настоящем лесу.
Теперь уже Ано качает головой.
— А кора?
— Кору срезают ножом с высоких деревьев. Ее трудно достать и надо очень беречь, — говорит отец. — Видишь, сколько кусков коры нужно сшить вместе, чтобы хватило покрыть чум!
— Да, — говорит Ано. — Я буду беречь бересту.
Анисья вышла из чума.
— Придется задержаться, Анисья, — сказал отец. — Будем разводить костер, чтобы чум оттаял.
Анисья кивнула.
Большой костер
— Иди, Ано, будешь помогать, — зовет Анисья.
Ано бежит в чум. Собирает кастрюльки, плошки, ложки. Укладывает все вещи на нарту в широкий ларь.
У Пети свое дело. Он готовит нарты к переезду. То стучит топором, то подтянет на них ремни. Он поставил нарты ближе к чуму, чтобы было удобнее укладывать на них вещи.
Анисья скатала и увязала оленьи шкуры, на которых они спали, и связывает подушки. Сделала из них большие тюки и погрузила на нарту. В чуме сразу стало просторно и пусто.
— Скорее, Ано! — торопит Анисья.
— Иду, иду, Анисья! — И Ано тащит скамеечки.
Вот ее скамеечка. Очень удобно сидеть на ней около печки.
Анисья тем временем уже разобрала железную печку. Вынесла и трубы из чума. Печку на нарту укладывает отец и крепко привязывает веревками.
Ну вот, чум совсем пустой.
Петя принес дров и начал разводить большой костер. Вот уже высокое пламя подымается почти в рост человека. Около костра жарко, так жарко, что Ано даже не хочет сидеть здесь.
Наконец береста оттаяла. Теперь ее можно снять, скатать в большую трубку и уложить на нарты.
Остались только шесты, скрепленные наверху, — на них держится чум. Отец вынимает шест за шестом и тоже укладывает их на нарты.
— Ну, теперь запрягай, Петя! — говорит отец.
Весь дом, где жила Ано, с полом, с крышей, стенами, печкой, — все погрузили на нарты. Петя запряг еще нарты - для отца, для Анисьи с Ано и для себя.