Маленькая частная война
Шрифт:
— Эй, эй, эй! — Ева в тревоге подошла к нему. — В чем дело?
— Они спали! — Почему-то эта деталь больше всего выводила его из себя. — Они были невиновны. У них было все, что полагается детям, — любовь, домашний уют, безопасность. Я заглядывал в эти комнаты, видел их кровь, и это рвет мне душу. Возвращает меня к тому, о чем я никогда не вспоминаю. Какого черта я должен вспоминать?
Ева не стала спрашивать, о чем он говорит: все было написано у него на лице. Разве не он совсем недавно говорил ей, что ему невыносимо видеть, как она грустит? Как же ей теперь сказать ему, что ей невыносимо видеть его в таком отчаянии?
— Пожалуй, нам лучше присесть на минутку.
— О черт! — Рорк подошел к двери и закрыл ее пинком. — Этого невозможно забыть, но с этим можно жить. И живу. В конце концов, мне пришлось не так тяжело, как тебе.
— А может, тебе даже хуже.
Некоторое время Рорк молча смотрел на нее, потом пожал плечами.
— Да, меня когда-то избил до потери сознания собственный отец. Я до сих пор вижу себя лежащим в луже собственной крови, рвоты и мочи. И тем не менее я здесь, не так ли? У меня чертовски дорогой костюм, большой дом, жена, которую я люблю больше жизни. А ведь он бросил меня умирать. Даже не позаботился избавиться от тела, как избавился от моей матери. Я не стоил таких усилий. Так с какой стати мне теперь из-за него убиваться? Но я невольно спрашиваю себя: зачем все это было? В чем божественный замысел, Ева? Какой в этом смысл, если я все равно добился всего, чего хотел, а эти дети мертвы? А у той, что осталась в живых, никого и ничего нет?
— Не ты сдаешь карты, — осторожно заметила Ева. — Ты просто играешь теми, что тебе достались. Не мучь себя.
— Я мошенничал и воровал, я противозаконными способами проложил себе дорогу к тому, что у меня есть. Во всяком случае, основу я закладывал именно такими способами. И начал я очень рано. В том переулке был брошен не невинный ребенок.
— Ты несешь чепуху! Самую настоящую чушь!
— Я бы его убил. — В глазах Рорка больше не было отчаяния, они как будто подернулись ледяной корочкой. — Если бы кто-то не опередил меня, я пришел бы за ним, когда стал старше и сильнее. Я бы его прикончил. Этого я тоже не могу изменить. — Он тяжело вздохнул. — А впрочем, все это бесполезно.
— Вовсе нет. Ты же не думаешь, что это бесполезно, когда я взваливаю свои проблемы на тебя? Знаешь, Рорк, мне очень нравится твой член, но не нравится, когда ты им думаешь.
У него вырвался сдавленный смешок.
— А мне не нравится, когда ты мне на это указываешь. Ну, ладно, давай с этим покончим. Напоследок я тебе расскажу, что я сегодня летал в Филадельфию.
— Какого черта?! — тут же выпалила Ева. — Я же тебе говорила, что всегда должна знать, где ты!
— Я не хотел об этом рассказывать, но не для того, чтобы избавить себя от вашего гнева, лейтенант. Я не хотел об этом упоминать, потому что это оказалось пустой тратой времени. Я думал, что сумею добиться своего… я ведь привык добиваться своего. Но у меня ничего не получилось. Я летал навестить сводную сестру Гранта Свишера. Хотел уговорить ее взять к себе Никси, раз уж законные опекуны от нее отказались. Но она не выказала ни малейшего интереса. — Рорк присел на подлокотник кресла. — И все-таки я попытался внести свою лепту в это дело. Видишь, какой я великодушный?
— Заткнись! Вообще-то мне бы следовало голову тебе оторвать. — Ева подошла, обхватила его лицо ладонями и поцеловала. — Но я этого делать не буду, хотя и зла на тебя до чертиков за то, что уехал, ничего мне не сказав. Но я горжусь тобой, потому что ты пытался помочь. Мне бы такое и в голову не пришло.
— Я мог бы ее подкупить, но вопрос так не стоял. Деньги улаживают самые разные проблемы, и на кой черт они вообще нужны, если не можешь купить что понравится? Например, хорошую семью для маленькой девочки. Бабушку и дедушку я к тому времени уже отсеял — ах да, забыл сказать, я нашел и дедушку—из высоких моральных соображений. Но сводная сестра Гранта, единственное подобие родственницы, показалась мне подходящей кандидатурой. Я сам ее выбрал. А она категорически отказалась.
— Если ей не нужна девочка, пожалуй, девочке будет лучше без нее.
— Я тоже пришел к такому выводу. Черствость этой женщины вызвала у меня отвращение, но куда большее отвращение я испытывал к самому себе: ведь я был уверен, что стоит мне щелкнуть пальцами, как я мигом все улажу. И я был в ярости оттого, что мне это не удалось. Если бы мне удалось все уладить, я бы не чувствовал себя таким виноватым, верно?
— Виноватым в чем?
— В том, что я даже не подумал, даже не допустил возможности оставить ее у нас!
— У нас? Здесь?..
Рорк засмеялся, но в смехе его прозвучала горечь.
— Ну вот, слава богу, хотя бы тут мы настроились на одну волну. Мы не можем это сделать. Мы неподходящие люди для этого… Для нее. Большой дом, все эти деньги… все это ничего не значит, потому что мы не те люди!
— Да, Рорк. Мы и тут на одной волне. Рорк улыбнулся ей.
— Я иногда спрашивал себя: смог бы я стать хорошим отцом? Думаю, смог бы. Я думаю, мы бы оба смогли, несмотря на наше прошлое. А может, и благодаря ему. Но не сейчас. Не с этим ребенком. Это случится, когда мы оба поймем, что мы к этому готовы. Что мы сможем. А пока…
— Тебе не в чем себя винить.
— Тогда чем же я отличаюсь от этой Лизы Кордей? От сводной сестры Свишера?
— Ты хотя бы пытался помочь. И ты еще сможешь помочь.
— Поразительно, но ты меня успокаиваешь. Я даже не подозревал, насколько оказался выбит из седла, а ты помогла мне успокоиться. — Рорк взял ее руки и поцеловал одну за другой. — Я хочу, чтобы у нас были дети, Ева.
Ее инстинктивная реакция вызвала у него улыбку.
— Нет повода для паники, дорогая. Я не имею в виду сегодня, или завтра, или через девять месяцев. Присутствие Никси стало для нас хорошим уроком. Дети требуют огромной работы, верно? Эмоциональной и физической работы, поглощающей массу времени. Но эта работа вознаграждается самым поразительным образом. Той самой родственной связью, о которой ты говорила. Мы тоже этого заслуживаем. Мы создадим ее, когда будем готовы. Но пока мы оба к этому не готовы. И уж тем более мы не готовы к тому, чтобы стать родителями почти десятилетнему ребенку. Для нас это было бы равносильно тому, чтобы начать выполнение захватывающе сложной, запутанной задачи где-то посредине пути, без предварительной подготовки. — Он наклонился к ней и прижался губами к ее лбу. — Но я хочу, чтобы у нас были дети, моя дорогая, моя любимая Ева. В один прекрасный день.
— В далеком будущем. Например, лет через десять, когда… Эй, погоди! «Дети» — это множественное число!
Рорк усмехнулся:
— Действительно, «дети» — это множественное число. Ничто не ускользает от моего проницательного копа.
— Ты в самом деле думаешь, что если я когда-нибудь позволю тебе засадить в меня нечто… Господи, они там, как маленькие инопланетяне, отращивают ручки и ножки… — Ева содрогнулась. — Жуть! Но даже если бы я это сделала, даже если бы я выродила ребенка — а это, между прочим, больно, все равно что глаза выдавливать, — думаешь, я бы сказала: «Эй, давай повторим»? Если так, то ты, вероятно, недавно перенес черепно-мозговую травму.
— Насколько мне известно, нет.
— Ну, тогда готовься. В любую секунду. Рорк засмеялся и поцеловал ее.
— Я и правда тебя люблю, а все остальное — в туманном будущем. Давай вернемся к этому ребенку. Я думаю, Ричард и Бесс — это отличная мысль.
«Все остальное» Ева отодвинула в самый глубокий, самый темный подвал своего сознания, в надежде, что там оно и останется.
— Они ведь взяли того мальчика в прошлом году.
— Кевина. Да, они недавно официально оформили усыновление.