Маленькая частная война

Робертс Нора

— В наших частных ролевых играх он это делает классно. А я изображаю упирающегося свидетеля.

— Без подробностей! — Ева закрыла пальцами глаза, моля бога, чтобы перед ее мысленным взором не возник соответствующий образ. — Обработай ее, Пибоди. Она должна знать, где найти сестру. Бывшая жена Киркендолла будет ценным инструментом в расследовании.

Вошел Рорк и вручил Пибоди мемо-кубик.

— Вот ваш транспорт. Пилот будет вас ждать.

— Спасибо. — Она взяла свою рабочую сумку. — Я свяжусь с Макнабом, договорюсь о встрече прямо на месте.

— Я хочу знать, когда

ты туда прибудешь, когда вылетишь оттуда, когда приземлишься здесь, — потребовала Ева.

— Есть, мэм.

— Счастливого пути, — сказал Рорк, а когда Пибоди направилась к выходу, повернулся к Еве: — У меня есть кое-какие разрозненные кусочки, но, чтобы собрать их воедино, надо поработать на незарегистрированном.

— Покажи, что у тебя есть.

— Давай посмотрим вместе прямо там. — Он провел ладонью по ее руке от плеча вниз. — Вы устали, лейтенант.

— Немного.

— У тебя был тяжелый день. А как там Никси?

— Мира заглянула ко мне перед уходом. Сказала, что девочке немного лучше. Эта поездка в морг… Господи! — Ева закрыла лицо руками. — Господи, я думала, не удержусь.

— Я знаю.

Она покачала головой. Даже в этот момент самообладание давалось ей с трудом.

— Как она смотрела на своего отца, как прикоснулась к нему… Что было при этом в ее глазах… Не печаль, не горе… нечто большее. Сразу было видно, как сильно она его любит. Она никогда его не боялась, ей и в голову не приходило, что он может сделать ей больно! А мы с тобой даже не знаем, как это бывает. Мы и вообразить не можем. Я могу найти того, кто это сделал, но не могу понять, что она чувствует. А если я не могу понять, как я могу что-нибудь исправить? Как я могу помочь ей?

— Ты ошибаешься. — Рорк провел пальцами по ее лицу и вытер слезы. — О ком ты сейчас плакала, если не о ней?

— Я не знаю. Не знаю. Между мной и ею нет ничего общего. Она не понимает, чем мне приходится заниматься, а я не понимаю того, что знает она. Что такое родственная связь? У нас с тобой такого не было. Привязанность ребенка к родителям, родителей к ребенку… А у нее это было отнято. — Ева сама стерла со щек слезы. — Когда-то я тоже стояла над телом моего отца. Вся в его крови. Честно говоря, не помню, что я тогда чувствовала. Облегчение, удовлетворение, ужас?.. Все разом. Вообще ничего. Но он постоянно возвращается! Он живет в моей голове, в моих снах. Он твердит мне, что все продолжается. Что это никогда не кончится. И он прав. Это не кончается. И она мне об этом напоминает.

— Знаю. — Рорк стер большим пальцем еще одну нечаянную слезинку. — Да, я знаю. Все это слишком тяжело на тебе сказывается, это я тоже вижу. И, похоже, ни один из нас не знает, что с этим делать. Ты же не отдашь это дело кому-то другому. — Он обхватил рукой ее подбородок, не дав ей ответить. — Нет, не отдашь, да я бы и не хотел, чтобы ты его отдавала. Ты никогда себе не простишь, если отойдешь в сторону из-за личных переживаний. И ты никогда больше не сможешь полностью себе доверять. А без этого ты вообще не сможешь работать.

— Я увидела себя , когда нашла ее! Увидела не ее, а себя — съежившуюся в комочек, перепачканную кровью. Я не просто подумала об этом, я это видела .

Это промелькнуло у меня перед глазами. Мгновенная вспышка.

— И все-таки ты привезла ее сюда. Признай это, дорогая Ева. — Его голос был для нее целительным бальзамом. — Никси не единственная, у кого в каждом жесте видна милость и любовь.

— Милость тут ни при чем. Рорк… — Ему она могла признаться. — В такие дни, как этот, мне хочется вернуться туда, в ту комнату в Далласе. Просто чтобы снова постоять над ним, почувствовать на себе его кровь и нож в своей руке. — Она стиснула руку в кулак, словно сжимая рукоятку. — Чтобы снова его убить! Только на этот раз я бы знала, что делаю, я бы знала, что мне чувствовать. Может быть, тогда с этим было бы покончено раз и навсегда. И даже если нет, все равно мне хочется пережить тот момент, когда я его резала! И кто я такая после этого?

— В такие дни я тоже всем своим существом хочу вернуться в ту комнату в Далласе. Почувствовать его кровь, сжать в руке нож. О, я прекрасно знаю, что бы я при этом чувствовал! И кто мы такие после этого, Ева? Мы — это мы. Такие, как есть.

Ева протяжно вздохнула.

— Не понимаю, почему мне становится легче. Мне бы следовало быть в ужасе от себя самой. Слава богу, Никси никогда не будет переживать то, что чувствую я, потому что у нее есть эта прочная семейная основа. Она могла прижаться головой к небьющемуся сердцу своей убитой матери и заплакать.

— Она запомнит женщину-копа, которая стояла рядом с ней и держала ее за руку.

— Ее отдадут в детский дом, Рорк! Для кого-то это может стать спасением. Для кого-то это даже хорошо. Но не для нее. Я не хочу, чтобы она стала еще одним файлом в Детской службе. Не хочу, чтобы она пережила то, через что пришлось пройти мне. Есть у меня одна идея, но мне хотелось сначала обсудить ее с тобой.

Он вдруг замер, его лицо стало совершенно бесстрастным.

— Что?

— Я подумала, что мы могли бы поговорить с Ричардом Деблассом и Элизабет Барристер.

— О… — Настала очередь Рорка протяжно вздохнуть. — Да, конечно. Ричард и Бесс. Отличная мысль.

Он отвернулся, отошел от нее и выглянул в окно.

— Если это удачная мысль, почему ты так расстроен?

— Я не расстроен. — Рорк и сам не знал, как назвать то, что он испытывал в эту минуту. — Я должен был сам о них вспомнить. Мне надо было лучше соображать.

— Ты не можешь думать одновременно обо всем на свете.

— К сожалению, не могу.

— Но тебя беспокоит что-то еще.

Ему хотелось все отрицать, вообще оборвать этот разговор, но это была бы еще одна ошибка.

— Я все время думаю об этой девочке. Нет, это не совсем верно. Я думаю обо всем, что произошло, не могу выбросить это из головы с тех самых пор, как ты провела меня по их дому. С тех пор как я увидел комнаты, в которых спали эти дети.

— Всегда бывает тяжелее, когда затронуты дети. Надо было мне об этом подумать, когда я приглашала тебя на ту прогулку.

— Я не зеленый новичок! — Рорк резко повернулся, его лицо полыхало бешенством. — Не настолько я слабонервный, чтобы не… Черт бы меня побрал. — Он нервно провел обеими руками по волосам.