Маленькая черная ложь
Шрифт:
– Я знаю, – говорит он.
Это хорошо. Потому что я не знаю.
Куини прыгает ко мне на койку. Шкура у нее мокрая от брызг, и собака не жалуется, когда я прижимаюсь к ней. Мы лежим вдвоем без сна и дрожим. Нам слышно, как Каллум ходит в рубке, как спускается вода в туалете, а затем наступает тишина – он ложится отдохнуть.
Ветер усиливается. В этой части света шторма возникают внезапно. Лодка начинает раскачиваться и дергать якорь, а с мыса доносится странный свист. Задремывая, я снова слышу китов. На этот раз это явно два разных вида животных –
Когда мне было пятнадцать, мы с отцом спасли молодую гринду, которая едва не утонула. Мы ловили рыбу в большой лодке с плоским дном. Рыбалка выглядела так: мы расставляли тяжелые сети в заранее выбранных местах, периодически вытаскивали их, фотографировали пойманную рыбу, делали запись в журнале, а затем отпускали. Проведя около часа за этим занятием, мы заметили в воде большой силуэт. Серо-черный, гладкий и неподвижный.
– Что это?
– Думаю, молодая гринда. Видишь круглую голову? И довольно большой грудной плавник?
– Она мертвая? – Дельфин громко выдохнул, словно отвечая на мой вопрос.
Все равно что-то было не так – это видела даже я. Дельфин почти не двигался, а его хвост словно притягивало ко дну.
– Я посмотрю. – Отец взял трубку и маску.
Он медленно приблизился к дельфину, прекрасно осознавая опасность, и поплыл вдоль тела животного от головы к хвосту. Через пару минут вынырнул на поверхность и вернулся к лодке.
– Он запутался в рыболовной сети.
Я помогла папе залезть в лодку.
– Сеть обмоталась вокруг хвоста и обоих грудных плавников, до самого спинного плавника. Он не может плыть, а хвост тянет его вниз.
Я посмотрела на темную продолговатую тень в воде. Похоже, дельфин приблизился и повернул голову так, чтобы нас видеть.
– Что с ним будет?
Отец никак не мог отдышаться.
– В конечном счете у него закончатся силы, и он не больше не сможет держаться у поверхности. Опустится на глубину и утонет.
– Папа, мы должны что-то сделать. – В пятнадцать лет вы по-прежнему уверены, что отец может все, если захочет.
Я смотрела, как он думает. Приближаться к испуганному, раненому дельфину очень опасно. Одно непредсказуемое движение плавником, и мы окажемся в воде. С другой стороны, если ничего не предпринимать, животное погибнет.
Конечно, мы ему помогли – в этом не могло быть сомнений. Думаю, я бы плакала всю обратную дорогу, если б мы оставили его. И отец тоже. Мы на веслах подплыли к дельфину и начали – я в лодке, отец в воде – снимать сеть.
Рыболовные сети очень тяжелые и прочные. У нас было два ножа, но по большей части приходилось просто тянуть. Примерно полчаса ушло на то, чтобы освободить спинной и один грудной плавники. Обнаружив, что снова может двигаться, дельфин понесся вперед с огромной скоростью, протащив нас за собой больше сотни метров, но потом устал, и мы возобновили работу.
Через час освободился второй грудной плавник, и ситуация уже не выглядела такой безнадежной. Еще один круг по заливу, и дельфин успокоился, позволив освободить от сети свой хвост. Потом мы долго лежали на дне лодки, пока отец не собрался с силами, чтобы встать и запустить мотор.
Но дельфин не уплыл. Он плескался рядом, метрах в пятидесяти по левому борту. Когда мы поплыли, животное сопровождало нас, выныривая то справа, то слева. Дельфин выпрыгивал из воды, потом уходил на глубину и появлялся в самом неожиданном месте. Мы с восхищением наблюдали за мельканием плавников и ударами хвоста по воде – настоящая морская акробатика. Он не отставал от нас до тех пор, пока мы не добрались до порта Стэнли, где отец заглушил двигатель. Когда винт замер и наступила тишина, животное подплыло к самому борту. Мы увидели блестящие черные глаза, смотревшие прямо на нас, наклонились и погладили круглую голову дельфина. И он уплыл, на прощание игриво шлепнув по воде хвостом.
– Как вы его назвали? – спросила потом Рейчел.
Я пожала плечами. Мы с папой были слишком заняты, пытаясь спасти дельфина, и нам даже в голову не пришло дать ему имя.
– Однажды, когда вы потеряетесь в океане и начнете тонуть, он появится и спасет вас, – объявила Рейчел, и по ее восторженному тону было понятно, что спорить бесполезно. – И тогда вы дадите ему имя.
Увидев во сне Рейчел, я проснулась с той безумной, неукротимой яростью, которая рождается просто от ее присутствия в моей голове. Встала, стараясь не потревожить Куини. Из рубки не доносилось ни звука.
Полночь уже миновала. Наступила среда. Еще на день ближе к годовщине гибели мальчиков. К тому моменту, когда все изменится.
Дверь тихо открывается. Должно быть, Каллум не спит – не удивительно, потому что скамья, на которой он лежит, на два фута короче, чем он. Ноги упираются в переборку, сгорбленные плечи прислонились к боковой стенке холодильника. Тем не менее он спит. Дыхание глубокое, лицо полностью расслаблено.
Я набираю полную грудь воздуха, заставляя себя успокоиться и унять дрожь.
Крепкий сон достался Каллуму в наследство от армии – он умеет использовать для отдыха любой подходящий момент. Помню, мы шутили, что через десять минут после того, как он отключился, его не разбудит даже подожженный под задницей фейерверк.
Больше у меня такой возможности не будет.
Подхожу ближе, неслышно переступая босыми ногами. Теперь я уже немного успокоилась. Уже не дрожу, а если и дрожу, то по другой причине. Опускаюсь на колени рядом с Каллумом и наклоняюсь, чувствуя его дыхание на своем лице. Еще ближе. Вдыхаю запах кофе, его кожи и шампуня, которым он в последний раз мыл голову. Прижимаюсь щекой к его щеке, чувствую его кожу, колючую щетину бороды, затем касаюсь губами его губ.
И надолго замираю, дыша в унисон с ним, мечтая о том, чтобы он проснулся, и надеясь, что этого не произойдет. Затем вспоминаю, как он улыбался Рейчел, и уже больше не могу оставаться рядом.
В следующий раз я просыпаюсь ближе к утру. К нам подплыла лодка. Я слышу стук фалов, брошенных на палубу, мягкий удар кранцев другого судна. Кажется, кто-то произносит мое имя, и я жду, что меня разбудят. Но никто меня не зовет, и я опять засыпаю.
День третий
Среда, 2 ноября