Маленькая хозяйка большой таверны
Шрифт:
Нашли и самого хозяина — грузного и чернобородого. Он был дома, храпел на старой, заваленной тряпьем тахте, и мне пришлось дожидаться, пока Леннарт его добудится. Наконец, Ставрос поднялся, затем долго бродил по своему запущенному жилищу — везде валялись остатки еды и пустые бутылки, — и пытался понять, кто мы такие, и что нам от него нужно.
А еще, где его одежда.
Делал он это в одной длинной тунике, почесывая пузо и дергая себя за бороду, и порядком вгонял меня в краску своими голыми коленями, поросшими черными волосами.
В моем собственном мире мужчины в одежде, как и мужчины без нее, нисколько меня не смущали, зато здесь… Судя по всему, объяснение крылось в воспитании и воспоминаниях Лорейн, раздетым видевшей только собственного мужа, близость с которым внушала ей ужас.
Не выдержав, я отправилась на кухню.
Впрочем, к этому времени Ставрос вполне пришел в себя и отыскал свою одежду. Одеваясь в соседней комнате, он принялся меня расспрашивать. Задавал вопросы об Анаис, и я внезапно поняла, что рассказать могла очень и очень мало.
— Быть может, у нее красное горло? Или болит голова? — допытывался доктор.
В его речи чувствовался небольшой акцент, но я вспомнила слова Леннарта о том, что Ставрос был не из этих мест.
— Не знаю, — сказала ему. — На голову моя дочь не жаловалась. Вернее, она ни на что не жаловалась, потому что все время молчит. А горло осмотреть я не догадалась.
Тут он, уже полностью одетый, притопал на кухню, уставился на меня черными как ночь глазами и снова потянул себя на неопрятную бороду.
— Не попадало ли в девочку какое-либо магическое заклинание? Сейчас на улицах демоны пойми что творится!..
— Не могу сказать наверняка, — призналась ему. — Но и такое вполне вероятно. Последние дни для меня прошли как в тумане. Наш дом штурмовали, моего мужа убили на наших с Анаис глазах. Кажется, именно тогда я и потеряла сознание. — Потому что ничего не помнила. — Очнулась, когда нас везли в цитадель. — Воспоминания Лорейн о дороге тоже были крайне путанными. — Дочь все время была со мной. Потом нас разделили, а меня увели на допрос. — Кажется, Анаис тогда очень испугалась и плакала. — С тех пор она не произнесла ни одного слова. Только «Мама!» возле цитадели, когда меня выпустили, а потом все.
Ставрос покивал, затем окинул меня внимательным взглядом.
— Могу осмотреть и вас, госпожа Дюваль!
Приблизившись, дыхнул на меня перегаром, и я поморщилась.
— Не надо меня осматривать, — заявила ему. — Со мной все в полном порядке. А вот дочь мою не помешает. Во сколько мне встанут ваши услуги?
— Ни во сколько, — отозвался он, и я порядком удивилась.
Впрочем, цена все же была, и он ее озвучил. Ставрос хотел, чтобы, если у него закончатся деньги, то в «Сквозняке» ему наливали рюмашку-другую и не гнали на улицу.
— Нет, такое не пойдет! — покачала я головой. — Мы не станем поить вас бесплатно.
— Об этом не идет и речи! — отозвался он терпеливо. — Когда будут деньги, я сразу же оплачу все свои долги или отдам своей работой. Я могу… гм… стать вашим личным доктором, госпожа Дюваль!
На это я в задумчивости покусала губы.
Было в нем что-то такое… При всем своем не слишком приглядном виде Ставрос почему-то внушал мне доверие. Именно поэтому я до сих пор была здесь, в его доме, терпеливо дожидаясь, когда он оденется и возьмет потертый и видавший виды докторский чемоданчик.
— Посмотрим! — сказала ему. — Если вы покажете себя с хорошей стороны, и от вашего лечения будет толк, тогда… Тогда вы сможете осматривать меня, мою семью, моих работников и, если понадобится, постояльцев «Сквозняка», а в таверне вас всегда будет ждать еда и пара рюмок к ужину.
Ставрос тут же покивал, вполне довольный сделкой, а я подумала, что только что обзавелась собственным доктором в этом мире. Пусть алкоголиком, но надо же было с чего-то начинать!
И еще одним ртом в таверне, который тоже нужно будет как-то прокормить.
Хотя я еще посмотрю на то, как он справится с лечением Анаис!
6.4
Впрочем, Ставрос сразу же начал проявлять служебное рвение, вызвавшись немедленно осмотреть мою дочь. При этом намекнул, что не откажется в таверне от завтрака и рюмки чего-то покрепче для улучшения здоровья.
Затем подхватил свой потрепанный чемоданчик, после чего мы вернулись в «Сквозняк», где доктор долго выспрашивал притихшую Анаис о ее здоровье. На это моя дочь изредка мотала головой, но послушно открыла рот, чтобы тот взглянул на ее горло, а потом позволила приложить к своей груди деревянную трубку, похожую на стетоскоп.
Наконец, убрав трубку, Ставрос сделал какую-то манипуляцию рукой. С его ладони сорвалось едва заметное голубое сияние, окутавшее девочку. Почувствовав магический всплеск, я напряглась, потому что такого не ожидала, но Ставрос покачал головой.
— Я тоже маг, — заявил он мне с гордостью. — Правда, всего лишь Второй Ступени, но все равно в состоянии ощутить постороннее магическое вмешательство, а также определить его степень и глубину.
Сказав это, он снова повернулся к Анаис. Улыбнувшись ей, выловил из своего видавшего виды чемоданчика петушка на палочке. Я было снова дернулась, подумав, что на сладости полным-полно микробов, но Анаис уже протянула ручку. Взяв угощение, она с довольным видом отправила его в рот, на что я мысленно застонала.
— Ты совершенно здорова, — с важным видом заявил ей доктор. — Но я настоятельно рекомендую тебе проводить как можно больше времени на свежем воздухе. И еще как минимум пять часов в день веселых игр и много-много сладостей. Это важная часть лечения. Тебе все понятно?
Анаис покивала — такие рекомендации явно пришлись ей по душе. Зато у меня к доктору все еще оставались вопросы.
И я их задала, когда мы спустились в отмытый, пахнущий чистотой обеденный зал — «ночные бабочки» постарались на славу. К тому же, возле одного из окон суетились мастера, заканчивая свою работу.