Маленькая незнакомка

Риверс Ли

Почему-то эти слова жалят, и у меня горят глаза, когда я натягиваю спальный мешок вокруг своей наготы.

— Это была ошибка.

— Они уже спят?

Я слышу приближающийся мамин голос и спешу схватить свою одежду и накинуть ее, а Малакай просто смотрит на меня, не решаясь надеть свою одежду, когда шаги приближаются.

Я в панике ныряю в спальный мешок, мое сердце бьется так быстро, пока я притворяюсь, что сплю.

— Дети, вы спите?

Я смотрю на брата, пока она пытается растегнуть молнию - я не заметила, что он поставил маленький висячий замок,

чтобы его нельзя было открыть. Малакай смотрит на меня, и я вижу, что он сердится, даже когда свет фонаря опущен на самый низкий уровень и освещает половину его красивого лица. Его руки сжаты в кулаки, щеки покраснели, а между ног все еще торчит жесткая мачта.

Он только что пытался меня поцеловать, и я ему отказала.

Я уже сожалею обо всей этой ночи.

Снова раздаются шаги.

— Они, наверное, спят. Когда ещё мы можем засиживаться допоздна? Бери пиво!

Папа глубокомысленно хихикает, и я морщусь, когда слышу, как они целуются.

Затем их палатка застегивается, и снова наступает тишина.

Я смотрю на Малакая; он поднимает руки, затем опускает их и качает головой, отворачиваясь от меня.

6

Оливия

Малакай не разговаривает со мной уже несколько недель.

Когда он злится на меня, он наказывает меня тем, что молчит рядом со мной. Когда мы завтракаем, обедаем или ужинаем, он не смотрит на меня, а когда мы выходим куда-нибудь на семейные праздники или вечера, он либо отменяет встречу, либо прячет лицо в телефоне.

Дверь на балкон он запирает каждую ночь, а в мою комнату вообще не пробирается.

Я не знаю, что делать.

Я пригласила Паркера, думая, что он хотя бы проберется в мою комнату, чтобы придушить его, но я просто неловко сидела рядом с Паркером и делала вид, что наслаждаюсь его обществом, пока этот наглый придурок рассказывал о своем семейном бизнесе и практически продавал себя мне, поскольку он знает, что мне все еще нужно выбирать между ним и Адамом.

Малакай не появился. Если уж на то пошло, он стал еще более рассеянным.

Эбби хотела, чтобы я пошла на вечеринку в прошлые выходные, но я осталась дома в надежде, что Малакай напьётся и будет нуждаться во мне, нуждаться в том, чтобы я держала его в постели или даже смотреть, как я притворяюсь спящей, но, хотя я никуда не ушла, он не пришел.

Мой разум любит разыгрывать меня. Голоса говорят мне, что он сожалеет о том, что произошло в палатке, что ему противно смотреть, как его сестра мастурбирует, прежде чем попытаться ее поцеловать.

Но сегодня происходит мой самый страшный кошмар.

У Малакая свидание.

Мой брат, который с вечности никем не интересуется, у которого никогда не было ни девушки, ни парня, который все свое время проводит в своей комнате, или курит на мотоцикле, или на вечеринках с друзьями и принимает наркотики, прямо сейчас идет на свидание с девушкой.

Я бы не сказала, что я собственница, но что-то в том, что он обнимает кого-то другого, меня настораживает. Я

пытаюсь представить, как он смотрит, как кто-то другой трахает себя пальцами, и мой желудок сводит.

О чем они вообще будут говорить? Знает ли она язык жестов? Смогут ли они вести беседу? Будет ли она вежлива с ним, в отличие от того, как люди говорили за его спиной, когда он еще учился в школе?

Может быть, и не будет много разговоров...

Я зарылась головой в подушку, пытаясь прогнать мысли о том, что мой брат целуется, прикасается или спит с кем-то еще. Я знаю, что он уже в том возрасте, когда может заниматься такими вещами. Ведь он уже не в школе. Я вот-вот закончу школу - люди нашего возраста занимаются разными вещами.

Мы технически делали вещи.

То, за что родители могли бы нас выгнать.

Я простонала про себя и взяла телефон, проверяя сообщения от друзей. Все либо учатся, либо встречаются со своими парнями. А я вот лежу в своей постели в девять часов и беспокоюсь о Малакае.

Я открываю его сообщения. Он проигнорировал все мои сообщения, которые я отправляла с той ночи в палатке. Даже когда он лежал в спальном мешке рядом со мной, а я писала, что мне очень жаль, он игнорировал меня.

Я: Как проходит твое свидание?

И тут я бью себя по лбу. У него свидание - зачем мне вообще писать ему? Мама сказала мне это по секрету, так как увидела, что он одет более нарядно, чем обычно, и спросила, куда он идет.

Он сказал ей, что идет на свидание, и она была так счастлива. Во-первых, потому что он ответил ей впервые за несколько месяцев. А во-вторых, потому что ее сын шел на свое первое свидание.

Мне стало плохо, когда она пришла ко мне в комнату, чтобы сообщить об этом с самой большой ухмылкой на лице.

Я думаю, он специально рассказал ей об этом. Чтобы поиздеваться надо мной.

Но я же лицемерю, правда? Мама последние полгода заставляет меня ходить на свидания с мальчиками, которые либо хотят, чтобы им отсосали, либо хотят, чтобы их трахнули.

Встав с кровати, я пыхчу и оглядываю свою комнату. Я уже сделала стресс-уборку, моя форма для черлидинга готова, а спортивная сумка собрана. Даже мой туалетный столик, черт возьми, отполирован до блеска.

Я захожу в ванную и наполняю её, убедившись, что в ней много пузырьков. Затем я роюсь в книжном шкафу в поисках чего-нибудь зажигательного и останавливаюсь на романе и монстрах, от которого Малакай отмахнулся, обнаружив его однажды ночью на моей прикроватной тумбочке.

Я снимаю с себя одежду, погружаюсь в тепло и упираюсь головой в подушку для ванны, нащупывая страницу, которую я случайно выделила.

Проходит час, в течение которого я молча переживаю о том, о чем мне не следует переживать, прежде чем я выхожу из ванны и обматываю тело полотенцем.

Вернув книгу на полку, я чуть не выронила ее из рук, когда обернулась и увидела Малакая, сидящего у открытого окна с надвинутым капюшоном и сигаретой во рту.

— Какого черта?
– шепчу я. — Ты меня напугал!