Маленькая победоносная война (Хонор Харрингтон - 3)
Шрифт:
– Бортовая защита включена! Энергетические батареи правого борта перешли на компьютерное управление, сэр!– доложила молодой лейтенант-тактик.
Авшари с облегчением мотнул головой. По крайней мере, теперь ясно, в какую сторону поворачивать.
– Круто лево руля!
– Так точно, сэр. Есть лево руля!
Дредноут начал поворачивать, и одновременно с завершением поворота завыли новые сигналы тревоги.
– Противник открыл огонь!– выкрикнула тактик.
На срочно активированную защитную стену "Беллерофонта" обрушился залп лазеров и
– Мисс Вулвершем, вы уполномочены вести ответный огонь!– Офицер связи "Беллерофонта" выкрикнул приказ строго в соответствии с Уставом, и лейтенант Арлен Вулвершем ударила по кнопке.
***
Когда дредноут быстро развернулся и его защитная стена небрежно отразила залп бортовых орудий, адмирал Пьер застонал. Он никогда не видел, чтобы корабль такого размера маневрировал так быстро и уверенно. Ему понадобилось лишь десять секунд, чтобы подставить под удар уже защищенный борт, - его капитан, должно быть, обладал чутьем и реакцией кошки!
Теперь он разглядел на своем дисплее импеллерный след предполагаемой жертвы - больше чем в миллионе километров за кормой дредноута - и интуитивно понял, что произошло. Разведка сработала превосходно, но он столкнулся с рейсом вне расписания. Дурацкий, обыкновенный транзитный переход, который невозможно было предсказать! А теперь невозможно избежать последствий.
– Всем подразделениям - поворот на борт!– рявкнул Пьер.
Но, как ни кричи, он понимал, что все бесполезно - на таком близком, ничтожном для ракет расстоянии. Даже если бы его корабли успели развернуться непробиваемыми импеллерными клиньями к противнику, это была бы только отсрочка неизбежного, защита от энергитических батарей дредноута, но не от лазерных головок его ракет...
И тут он понял, что отсрочки не будет.
Энергии бортового залпа корабля Ее Величества "Беллерофонт" было достаточно, чтобы испарить небольшую луну.
Четверть секунды спустя 141-й и 142-й дивизионы линейных крейсеров флота Народной Республики Хевен прекратили свое существование.
Глава 15
Хонор улыбнулась в темноте легкой сонной улыбкой, прислушиваясь к медленному, ровному дыханию рядом с собой, и нежно погладила обнимавшую ее руку. Это была робкая, недоверчивая ласка, и сознание собственного изумления заставило ее улыбнуться еще шире.
Из темноты послышался неясный шум, и глаза ее безошибочно отыскали источник. Когда она уснула, спальная каюта была заперта Теперь сквозь приоткрытую дверь проникла тонкая полоска света. Она была слабой и едва освещала сумрак каюты, но и этого было достаточно. Два зеленых глаза сверкнули на Хонор с прикроватного столика, и она ощутила глубокое, мягкое одобрение. Она снова коснулась обнимавшей ее руки, губы задрожали от смешавшихся отголосков сегодняшней радости и застарелой боли, принесенной нахлынувшими мучительными воспоминаниями. В первый раз
Девочке, которая считает себя уродливой, трудно быть дочерью Алисон Харрингтон. Хонор любила свою мать и понимала, что мать тоже любит ее. Несмотря на профессию, такую же ответственную, как и у флотского офицера, Алисон никогда не была слишком занятой, чтобы лишать дочь тепла, любви и поддержки... но мать была хорошенькой и миниатюрной. А Хонор понимала, что никогда не сможет сравняться с ее красотой, что навсегда останется уродливым переростком и будет тайно ненавидеть себя за то, что никак не может простить матери свою неуклюжесть.
А потом был Павел Юнг.
Ее улыбка испарилась. Ненавистный Павел Юнг сделал все возможное, чтобы уничтожить у нее все иллюзии, которые она когда-то питала, и превратил томительные мечты в безобразные и отвратительные кошмары. Но она, по крайней мере, знала, что он - враг, знала, что его атака была рождена ненавистью и оскорбленным самолюбием, а она не заслужила такого отношения. Он запачкал и осквернил ее чувства, но не уничтожил их окончательно. Нет, для этого у нее нашелся "друг".
На Хонор нахлынули давняя скорбь и едва не раздавивший ее в те дни стыд. Это было мучительное воспоминание, спрятанный на самое дно секрет безнадежно несчастной юности. Ну почему она так долго - до тех пор, пока не стало слишком поздно, - не принимала во внимание, что Нимиц терпеть не может Кэла Панокулоса. До того момента, когда она, улыбаясь, вошла без стука в спальную комнату человека, который, как она думала, любил ее... И подслушала, как этот человек - казалось, смывший с ее кожи грязные прикосновения Юнга - насмехался над ней, рассказывая по телефону своему товарищу по Академии, который знал их обоих, какая она "неуклюжая".
Она закрыла глаза от приступа давно подавляемой боли. Даже спустя столько лет она не могла признать, как жестоко ее тогда ранили. Просто столкнувшись с предательством, она бы выдержала, но этот чудовищный удар, нанесенный юной девушке, которая уже перенесла позор попытки изнасилования, доконал ее. Слишком долго она жила с сознанием того, что ее мать красавица, а сама она безобразна. Слишком долго она надеялась встретить того, кто докажет ей обратное. Она ждала так отчаянно, что пренебрегла предупреждениями Нимица, - и лишь для того, чтобы открыть для себя, как безжалостно одно человеческое существо может ранить другое.
Больше никогда. Она поклялась себе, что никогда больше этого не случится, а также, что она никогда не позволит Кэлу узнать о том, что она услышала. Она просто ушла, потому что иначе он стал бы лгать и отрицать сказанное - либо засмеялся бы и признался... и в любом случае тогда она убила бы его голыми руками. Однако в известном смысле она была ему почти благодарна. Кэл предостерег ее на будущее, показал, что ни один мужчина не способен испытывать больше, чем грубый и случайный постельный интерес к такой неуклюжей и безобразной девушке, какой она себя считала. Так что Хонор выкинула из головы все мысли на эту тему.