Маленькая страна
Шрифт:
Ушла. Вот только готовиться к экзаменам была не в состоянии. Упала лицом в подушки. Значит - бывает. У кого-то - все-таки бывает. А мне - только боль. Только боль...
Я не хотела об этом думать. Я не могла об этом думать. Этого не было. Ничего такого со мной не было. Не происходило. Никаких вампиров в черном. Никогда. Никогда. Никогда.
Мама разбудила меня к ужину. Но есть уже не хотелось. Ничего уже не хотелось. От папиных откровений стало только хуже. Много хуже. Они там, значит, развлекались, а меня теперь - ремнем по заднице? У них там любовь, а у меня из-за этого - полубезумный вампир с садистскими замашками и невнятными резонами? И он еще мне рассказывает, что принца Дракоса не существует! Да вот своими глазами на днях в собственной
– Мама! Ты прости меня, мама, я виновата! Я не хотела, чтобы вас из-за меня...так...Что он вам сделал? Напугал? Обидел? Что?!
– Да ничего, дочка, - мама присела ко мне на кровать.
– Так, постыдил, что ребенка неправильно воспитываем. Что ты у нас до 18 лет доросла, а не знаешь, как вести себя правильно. Что с людьми, что с вампирами...Стыдно было до безумия. Как же так, я ж тебя всегда учила... а ты вот...так...
– Мама, что значит постыдил, да на вас обоих лица не было! Что он сделал?
– Ничего. Говорю ж - было стыдно перед ним. И страшно. Нет, он ничем не угрожал, ни слова. Просто страшно. Я раньше и подумать не могла, что находиться рядом с вампиром - настолько страшно. Я и близко-то их раньше не видела никогда, если честно. Но те, кто видел - они совсем другое рассказывали. Говорили - обожание чувствуешь, восторг. Желание, чтоб он всегда был рядом, взглянул хоть раз, хоть слово бы тебе обронил...А я только ужас чувствовала. И мечтала, чтоб он больше не смотрел на меня, не говорил со мной, ушел. Может, это я такая неправильная? Может, это из-за меня ты...
– Нет, мама, что ты! Не из-за тебя. Ты правильная. Это он...Он вломился в наш дом в состоянии глухого безумия, перепугал вас... он же это специально! Специально! В его ауре обычно и ощущаешь - вот то, что тебе говорили. Но в тот день у него аура была другая. Совсем другая. А он еще давил. Давил ей, усиливал
– Лара, ну как аура может быть другой?
– Да запросто! Башку снесло от гнева, и вот пожалуйста! И, как я поняла, он даже взъярился-то не из-за меня. Он в таком виде к нам с той стороны прискакал! Проекты там его не приняли! Только там он, видно, вякнуть не может, а здесь - полетели головы!
– Лара, ну вот что ты говоришь! Как ты говоришь! Да у тебя в каждой фразе - вопиющее неуважение. Он же вампир! Великий! Он же тебе объяснял уже всю недопустимость такого поведения.
– Объяснял?! Вот так это, по-твоему, называется? Да он избил меня до полусмерти практически на глазах у собственных родителей! И никто, никто не объяснил ЕМУ всю недопустимость такого поведения!
– Лариса, если он это делает, значит это правильно! Значит, по-другому было нельзя! Он вампир, ему лучше знать.
Поговорили, здорово.
– Мама, я не буду ужинать, я спать хочу. Правда не буду.
– Нет, Лариса, перестань. Я не буду ругаться. Тебе правда надо поесть, где организму силы брать, сама подумай. Вот и доктор сказала...
– Доктор?
– Ты не помнишь? Приходила доктор из больницы, осматривала тебя. Принесла лекарство. Светлейший Анхенаридит ее попросил...
– А разве... я думала, он сам...
– Сам что?
– не поняла мама.
– Ну, лекарство вам принес. Оно ж вампирское.
– Ларис, ну ты как ребенок. Вот тебе сам Великий будет лекарство приносить! Мы его с того дня и не видели! Приходила доктор. Светлейшая Ева, не помню фамилию. Спокойная такая, уверенная. Пожилая. Все про внуков своих нам рассказывала. Проказники они у нее. Тоже им вечно достается.
– Ремнем по заднице от светлейшего Анхенаридита?
– Лара, ну как ты можешь, они же дети! Не смешно!
– А мне как не смешно, ты б знала.
– Я понимаю, доченька, понимаю. Когда ты обижаешь вампира, это очень горько. Но ты ведь все поняла, и больше никогда-никогда так не будешь, ведь правда?
– мама смотрела мне в глаза так искренне и с такой надеждой, что я сказала ей да. И даже отправилась ужинать. Мы с ней все равно никогда не поймем друг друга.
Экзамены я сдала. Один на четыре, другой на пять. Или один на пять, а другой на четыре. Тупо не помню. Даже что за экзамены были - уже не скажу, все словно в тумане видится. Мысль только одна билась: не думать, не думать, не думать. Не вспоминать. Не было. Быть не могло. Приснилось.
Но если вампира в черном мне еще удавалось изгонять из моего сознания, то светлый образ того, кого можно было звать просто Анхен, на все попытки от него избавиться вот разве что язык мне не показывал. Я видела его во сне. Я видела его даже не во сне, в любое время, в любом месте, с широко открытыми глазами. Анхен, Анхен... Почему ты умер, Анхен? Почему тебя больше нет?.. "Но если я войду - и Вас нет, где мне искать Вас? Может быть, и нигде уже нет..." [2] Цитата в голове вертелась, а вот откуда - вспомнить не могла. Кто это написал? Некрасивая, но невероятно яркая женщина, страстно и бесконечно влюблявшаяся во всех - мужчин, женщин, литературных героев? Или это написала мне в одном из своих писем Лизка, творчество этой поэтессы знавшая едва ли не лучше самой поэтессы, и писавшая сама под сильнейшим ее влиянием? Вся наша школьная переписка просто пестрела цитатами, и не всегда они были в кавычках. Да, мы переписывались. Сидели за одной партой, и переписывались. Писали друг другу длинные письма на четырех - шести листах, обо всем, что только приходило в наши юные головы: о любви и смысле жизни, о долге и предательстве, и, конечно, обо всей прочитанной литературе... Я спросила бы Лизку. Вот просто позвонила, и спросила бы сходу, не вдаваясь в подробности. И Лизка бы мне ответила... Но Лизка ушла от меня - ее убили, выпили до дна: всю ее любовь, всю ее мечту...Вот он, кстати, и выпил. Подсунув мне вместо нее - себя. На образовавшуюся пустоту, на безысходную боль утраты - себя. Чтоб тоже дарить мне боль, так, что сразу и не поймешь подмены. А потом тоже ушел. Его "смелый эксперимент" провалился, он не сумел меня подчинить. Привязать - сумел, да, мастер. А вот подчинить... Вот и ушел, нет - так нет, чего и время терять. А я осталась...
2
М. Цветаева. "Дневниковая проза. Письмо в тетрадку". Неточная цитата.
А то чудовище, что заходило на днях поздравить с Новым Годом... Я его даже ненавидеть не могла. Ненавидеть можно...что-то конкретное, осязаемое, что ли. Осознаваемое. А события той пятницы я осознать была просто не в силах. Не влезало оно мне в голову, не помещалось там. Потому как такого - не бывает. Невозможно. Просто не может быть. Вампиры - не такие. Анхен - не такой. Нет, он вампир, и гад, и жестокий, бесчеловечный убийца. Но не так, не такой, нет! Одно дело убивать ради еды - мы сами убиваем ради еды, даже если просто покупаем мясо в магазине. А потом цинично везем детей в деревню погладить коровку. Здесь - чем мы лучше? Тем, что коровы неразумны? Коровы, готова поверить, так не считают. Но надругаться?! Причинять боль, унижать, калечить?! Это не он. Нет, Анхен умер. Вот в ту Новогоднюю ночь навернулся с крыши головой об асфальт, и умер. Ну и пусть у любого вампира от такого падения даже синяков не останется, даже если его спящим сбросить, и он взлететь не сможет. Умер, нету, кончился! А это - это уже не он.
А потом мне позвонил Петька. Самоуверенный и беззаботный, словно мы и не ссорились.
– Признавайся, что ты делаешь в каникулы, - потребовал сходу.
– Дома сижу, - пожала плечами. Плачу, мысленно уточнила.
– Отменяется "дома сижу", - отрезал беспутный друг моего бесшабашного детства.
– Мы с тобой едем на горных лыжах кататься!
– К-куда мы едем?!
– я аж поперхнулась, и просто загнулась от гомерического хохота.
– Петя, - с трудом выговорила сквозь смех, - ты меня извини, конечно. Но мне сейчас нагнуться больно шнурки себе завязать, а не то, что...