Маленький человек из Опера де Пари
Шрифт:
— Виктор, у меня для вас подарок. Я заказал это через одного моего американского клиента.
— Спасибо, но… А что это?
— Изобретение мистера Гранта У. Смита, заслужившее особую благодарность Общества противников злоупотребления табаком. Смотрите, внутри портсигара два отделения: первое для сигарет, а во втором спрятан часовой механизм, позволяющий открывать первое только через определенные промежутки времени, не раньше.
— Кэндзи, очень мило с вашей стороны, но…
— Никаких «но»! Табачный дым вреден для ваших легких, для детей и для всех окружающих.
Неподалеку Жозеф жаловался Айрис на отсутствие вдохновения:
— Милая, я горжусь этим ребенком и страшно рад, что ты в добром здравии после родов. Но я чувствую себя бесполезным, никчемным, опустошенным, меня покинула муза. Я начал новый роман-фельетон, суливший мне успех и славу, а теперь — всё, застрял, ни единой мысли в голове. Меня постиг самый страшный кошмар писателей — творческий кризис!
Айрис могла бы похвастаться, что не только закончила сказку под названием «Полетта и часы» — ее, как и предыдущие, обещала проиллюстрировать Таша, — но и уже написала первую часть истории про гнома Мельхиседека, который живет в Парижских катакомбах и мечтает танцевать на сцене Опера. Могла бы, но гуманно промолчала.
Кэндзи счел уместным подбодрить зятя на свой манер:
— Возрадуйтесь, молодой человек, у вас вся жизнь впереди. Ничуть не сомневаюсь, что, если вы приложите определенные усилия, непременно станете настоящим писателем, способным родить нечто достойное называться литературным произведением. И сразу же вас увенчают лаврами признания и оросят золотым дождем, а ваши родные будут вам страшно благодарны за это. За золотой дождь, я имею в виду. Однако пока что удовольствуйтесь служением книгам за прилавком «Эльзевира». Вы подумали над моим предложением съездить в Японию на пару недель, дабы приобщиться к искусству подарочной упаковки, каковое достигает там невероятных высот? Таким образом вы сможете обрести совершенство хоть в одной области. Ибо, как гласит пословица моего сочинения — да-да, я тоже не чужд сочинительству, — прежде чем взойти на вершину, надобно преодолеть равнину.
Весь клан дружно засмеялся, только Жозеф надулся и побрел к фонтану. Виктор догнал его.
— Всё из-за этого Ламбера Паже! — в сердцах воскликнул молодой человек. — Если бы он не задурил нам голову своими пряничными свинками, я бы уже давным-давно дописал «Демоническую утку». Вы читали газеты? Паже дали четыре года. Он убил шестерых, мы точно знаем, что убил, — и всего четыре года, подумать только! Тупица Вальми позволил обвести себя вокруг пальца. Теперь ему долго придется ждать просторного кабинета с туалетной комнатой, оснащенной всеми достижениями научной мысли! Да чтоб он в раковине утонул, чертов чистюля! Ему бы не в полиции работать, а в Сальпетриер [114] доктору Шарко лабораторной крысой служить!
114
Сальпетриер —приют для престарелых и душевнобольных в Париже. (Примеч. пер.)
— Не злитесь так на инспектора, Жозеф, — покачал головой Виктор. — У него же не было ни одной улики. Человека нельзя осудить на основании одних подозрений без весомых доказательств вины. А потом, кто знает — может быть, мы ошиблись?..
— Вот! И я думаю — куда подевался Шалюмо, а? Исчез, ускользнул, сбежал в неизвестном направлении!.. Нет-нет, Паже хитер, он хотел нас облапошить, и ему это удалось… Если только Шалюмо не… — Жозеф горестно замолчал.
Виктор похлопал его по плечу:
— Жозеф, не знаю, как вы, а я все расследования предпринимал не ради праведного суда над преступником, а только для того, чтобы скрасить унылые будни.
— То есть до невинных жертв вам дела нет? — возмутился молодой человек.
— А вы что же, полагаете, что смертный приговор, вынесенный Паже, воскресил бы всех, кого он убил?
— И все-таки он слишком легко отделался!.. И еще мне хотелось бы знать его мотивы. Нужно ведь иметь какие-то основания для того, чтобы угробить столько людей.
— Вы же писатель — придумайте. Может, это вдохновит вас на новую фантастическую историю?
— Я подумываю сменить жанр. Буду писать романы плаща и шпаги, например. У таких книг много поклонников.
— Хотите забросить свою «Демоническую утку»?
— Увы, это невозможно — я подписал контракт на нее с Клюзелем, какая досада. — Вдруг Жозеф заметил на аллее знакомый силуэт. Валентина де Пон-Жубер в сопровождении мужа и сыновей-близнецов прогуливалась по Люксембургскому саду. Жозеф возблагодарил Господа за то, что уберег его бывшую возлюбленную от гибели в огне на Благотворительном базаре — ведь ее могла постичь та же печальная участь, что и Бланш де Камбрези.
— Ну же, Жозеф, не впадайте в отчаяние, — подбодрил его Виктор. — Мы с вами все-таки разгадали такую загадку, которая, по вашему излюбленному выражению, стоит не одного выеденного яйца. Используйте реальные факты и ходы в своем повествовании, и ваша «Утка», расправив крылья, воспарит к небосводу фантастических историй!
— Именем блаженной Глокеншпиль, вы чертовски правы! Что, если изменить сюжет? Главным героем будет человечек, продающий сладости на ярмарочных праздниках. Я назову его именем другого волхва, например пусть он будет Гаспаром. Человечек этот обладает злокозненным даром превращать тех, кто съест его пряник, в разных животных и птиц. Потом он сам по ошибке слопает свою колдовскую пряничную зверушку и превратится…
— В демоническую утку! — подхватил Виктор.
Таша подошла к Джине и Айрис, и они втроем принялись наблюдать за двумя мужчинами — те что-то увлеченно обсуждали, размахивая руками и перебивая друг друга.
— Мальчишки, — констатировала Таша. — Спорим, они сейчас вспоминают свои подвиги, которые могли им дорого обойтись?
— И нам тоже, — заметила Джина.
— В глубине души каждый из них мечтает о новой авантюре, потому что это позволит им увильнуть от обязанностей в книжной лавке, сбежать от жен и детей, — вздохнула Таша и решительно воскликнула: — Прекрасные дамы! Мы должны вступить в бой с теми химерами, что уводят наших мужей с пути праведного, и вернуть благородных рыцарей на верную дорогу!
— Ох и страшным будет бой, — пропыхтела Эфросинья, совсем выбившаяся из сил в погоне за неугомонной внучкой. Плюхнувшись на скамейку, она грозно добавила: — Ох уж и страшным, святые угодники, помяните мое слово!
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Год 1897-й отмечен во Франции тремя важными событиями: пожаром на Благотворительном базаре, новым поворотом в деле Дрейфуса и премьерой «Сирано де Бержерака».
14 февраля закончено строительство улицы Реомюр между улицей Тампль и Биржевой площадью. Длина ее составила 1400 м, ширина проезжей части — 12 м, тротуары с обеих сторон — по 4 м. Улица оснащена электрическим освещением, а под ней предусмотрено пространство для прокладки подземной железной дороги. Проект метрополитена будет подкреплен декретом об общественной пользе, за который парламент проголосует в 1898 г. Настало время перебираться под землю: движение в столице парализовано заторами, пешие парижане рискуют жизнью всякий раз, пересекая авеню или бульвар, поскольку не существует ни правил, ни специально оборудованных переходов. Ежедневно по Парижу разъезжают 570 омнибусов на конной тяге, функционируют 32 трамвайные линии и линия окружной железной дороги, пассажиров перевозят 100 речных трамваев и 10 000 фиакров. И это не считая участия в трафике ландо, тильбюри, прочих экипажей, а также мебельных фургонов, ручных тачек, груженых повозок и всадников. В суете и хаосе на улицах постоянно подвергают себя риску велосипедисты; довольными своим видом транспорта они бывают лишь на тихих пустынных улочках. Двое министров — внутренних дел и общественных работ — в октябре направляют префектам циркуляр с предложением ввести запрет на появление лошадей, иных животных и телег на обустроенных в последнее время для велосипедистов обочинах некоторых улиц.