Маленький друг
Шрифт:
Фариш сипло дышал через нос, пытаясь успокоиться, но у него плохо получалось.
— Тебе следовало ждать там, не отходить от нее.
— Где? На площади у суда? Стоять там целый день?
Фариш выругался.
— Я так и знал — рано или поздно что-то случится. А почему ты не повез ее в грузовике, а? Почему?
— Потому что она сказала, что не может забираться в грузовик, вот почему! Слишком высокие ступеньки. Слишком высокие, — повторил он медленно и громко, глядя в расширившиеся глаза Фариша.
— Я слышу! — буркнул Фариш, отворачиваясь.
Гам была в реанимации —
— Ей же богу, ничего подобного в жизни не видел, — делился он своими впечатлениями с дежурным врачом отделения интенсивной терапии доктором Бридлавом. — Настоящая кобра с капюшоном и всеми делами, чтоб я сдох! Я видел картинку на коробке с дробью.
Доктор Бридлав недоверчиво крякнул и открыл «Медицинскую энциклопедию». К его изумлению, Гам действительно демонстрировала все признаки отравления ядом кобры: паралич верхних век, пониженное давление, боли в груди и затрудненное дыхание. Вокруг укуса не было особой опухоли, как при укусах гадюки, и похоже, чудовище не смогло слишком сильно вонзить в старуху зубы из-за толстых подплечников платья.
Доктор Бридлав тщательно вымыл под краном розовые руки и вышел к мрачной группе внуков, толпившихся под дверями реанимационной палаты.
— Где она? — высокий грузный мужчина бросился к нему, сверля его недобрым взглядом. — Дайте мне поговорить с ней.
— Сэр, сэр! — Доктор Бридлав успел поймать Фариша за рукав. — Боюсь, что сейчас это невозможно. Сэр? Прошу вас, подождите вон там, в зале ожидания.
— А как же Гам?
— Она сейчас отдыхает, все равно она вас не услышит. Если не хотите ехать домой, по крайней мере ведите себя тихо. Утро покажет, что к чему.
— Что вы там с ней делаете? — угрожающе заворчал Фариш.
Доктор Бридлав прочел ему небольшую лекцию об опущении верхнего века, свидетельствующем о нарастающем параличе, об отсутствии отека в зоне поражения и о серьезных кардиореспираторных проблемах пациентки. Вообще-то, из «Медицинской энциклопедии» доктор Бридлав узнал, что укус кобры смертелен примерно в 50 процентах случаев и что существует антидот, который необходимо вводить в кровь немедленно после укуса (конечно, в их больнице ничего похожего на антидот не было), так что старушке придется выкарабкиваться самой. Учитывая ее предыдущий анамнез, доктор был уверен, что до утра миссис Ратклифф не доживет.
Харриет повесила трубку, поднялась наверх, без стука вошла в комнату матери и встала у изножья кровати.
— Завтра я уезжаю в лагерь Селби, — объявила она.
Шарлот опустила на грудь журнал выпускников Академии, который она изучала, и молча посмотрела на дочь.
— Я уже договорилась с Эдди. Она меня завтра отвезет.
— Что?
— Вторая смена уже началась, и они сначала не хотели меня брать, но потом даже дали Эдди скидку.
Харриет
Харриет позвонила бабке, когда паника завладела ею целиком, вытеснив остатки прочих чувств. Она принеслась домой, не чуя под собой ног, под аккомпанемент разносившейся по дороге полицейской сирены. Вбежав в дом, она заперлась в ванной комнате на первом этаже, бросила грязные вещи в корзину для белья и забралась в ванну. Сидя в остывающей воде, она с замиранием сердца прислушивалась к возникающим за дверью звукам, — пару раз ей показалось, что хлопала входная дверь, потом — что кто-то громко топает по коридору. Господи Иисусе, что она будет делать, если придет полиция?
Цепенея от ужаса, она оделась и на цыпочках прошла в гостиную, отодвинула кружевную занавеску и выглянула наружу. На улице она никого не увидела, но притаилась за занавеской и стала ждать, не зная, что предпринять. Тут вдалеке снова раздались звуки сирены — похолодев, Харриет бросилась к телефону и импульсивно набрала номер Эдди.
Надо отдать ей должное, Эдди не стала задавать лишних вопросов, а сразу взяла быка за рога: Харриет даже почувствовала к ней проблеск былой привязанности. Эдди сразу же позвонила в лагерь, пробилась сквозь заслон хамоватых телефонисток и поговорила с самим директором лагеря доктором Вэнсом. Через десять минут она уже звонила Харриет с инструкциями, что взять с собой, как получить справку о здоровье, и велела быть готовой к отъезду к шести утра. Она вовсе не забыла про лагерь, просто, видимо, устала бороться с Харриет и ее матерью, которая в этом вопросе всегда брала сторону дочери. Эдди была уверена, что проблемы Харриет кроются в отсутствии нормального контакта с другими детьми и что общение с маленькими отпрысками истинных христианских семей вкупе с железной дисциплиной лагеря может сделать с ее нелюдимым, мрачным характером настоящие чудеса.
Мать еще какое-то время молчала, потом отложила журнал в сторону.
— Что ж, — растерянно сказала она, — это как-то очень неожиданно. Мне казалось, в прошлом году ты ненавидела этот лагерь.
— Мы уедем завтра рано утром, ты еще будешь спать. Я думала, тебе следует знать.
— А что это ты так туда рвешься? — спросила Шарлот.
Харриет, не отвечая, дернула плечом.
— Что ж… Я тобой горжусь, — не зная, что сказать, пробормотала Шарлот. Она только сейчас заметила, что Харриет совершенно черная от загара и худа как щепка. «В кого она пошла? Эти прямые черные волосы и такой упрямый подбородок…».
— А интересно, — сказала она вслух, — куда делась эта книжка про маленького Гайавату, помнишь, с картинками? Она все время лежала в гостиной на диване…
Харриет, все так же молча, повернулась и вышла из комнаты. За дверью она столкнулась с Алисон — видимо, та подслушивала. Алисон последовала за Харриет в их комнату и остановилась на пороге. Харриет, не обращая на нее внимания, открыла ящики и начала выбрасывать на кровать толстые носки, трусы, зеленую рубашку с логотипом лагеря, оставшуюся с прошлого года…