Маленький Леший
Шрифт:
«Надеются там меня встретить, – зло усмехнулся про себя Виталий. – Не дождетесь. Ну что, водяной, я к тебе, если ты есть – принимай гостя. Прощайте все».
Он увидел черную воду, мелькающих рыбешек и, уже теряя сознание, краем глаза уловил огромный ком водорослей, из которого к нему словно тянулись длинные тонкие щупальца. Коряга, от которой в последнем отчаянном усилии оттолкнулся лейтенант, поплыла дальше, и теперь в центре озера лишь тихо покачивалась на воде выгоревшая, грязная фуражка с ярко-зеленой тульей.
***
– Вот, доверься тебе, –
– Сосед, пошто бузишь, все получилось, аки…– виновато проквакал собеседник.
– Аки каки! Чуть парня не угробил, икра лягушачья! Мы о чем договаривались? Благо, не сильно он нахлебался-то.
– Вот только обзываться не надо, сам прошляпил и неча не меня вину перекладывать. Что так долго их запутывал, не мог пошевелиться, пенек трухлявый?
«Так вот он какой, тот свет», – подумал Виталий, и, слушая невидимых спорщиков, боролся с желанием открыть глаза и оглядеться. Было одновременно и интересно, и страшно. Смущало то, что он все чувствовал – холод от мокрой одежды, боль в простреленных ногах и даже легкое щекотание за ухом – по нему ползала какая-то очень активная букашка. Все было странно и непонятно. Немного поразмыслив, Виталий принял Соломоново решение: подождать, когда на него обратят внимание, а пока просто слушать, тем более, кажется, спор разгорелся с новой силой.
– Фуражку сними, перед головастиками пофорсить вздумал? Или пиявку самую жирную решил совратить? – ехидный смех, напоминающий треск сучьев, был прерван возмущенным хлюпаньем.
– На себя посмотри, дубина, мхом поросшая! От твоей красоты все кикиморы из леса уже убежали, вот и бесишься. Давно я заметил, как ты на моих русалочек заглядываешься.
– Нужна мне твоя килька, – презрительно хмыкнуло существо, которое Виталий окрестил Пеньком.
– Что ж целыми днями кружишься вокруг и оттопыриваешься, – ехидно захихикал Жаб (Виталий мысленно усмехнулся, радуясь удачному прозвищу для второго спорщика).
Букашка, вероятно, решила, что за ухом ей неинтересно и самым наглым образом принялась копошиться в носу. Лейтенант невольно отвлекся и…
– Апчхи!
– Оклемался, – в голосе Пенька послышались на удивление нежные нотки.
– Я же говорил, – самодовольно проквакал Жаб.
– Помолчи, сосед. Ну как ты, сынок?
Виталий почувствовал, как еловая лапка медленно погладила его лицо, и открыл глаза. Высоко в небе медленно кружил аист.
– Где я?
– Там, где и был, – хмыкнул Жаб.
– Я умер?
– С чевой-то вдруг?! – Лейтенант почувствовал, как встрепенулся Пенек, – Живой ты, мил человек.
– Но я же…– Виталий хотел повернуть голову, но та же еловая лапа ласково удержала его на месте.
– Не нужно людям нас видеть, сынок, уж не серчай. Не умер ты, сосед мой тебя из озера вытащил, а…
– А немцы?
– Эту нечисть я закрутил, заблудил и отправил мухоморы собирать, поди, и сейчас комаров кормят, – самодовольный смешок Пенька заставил губы офицера растянуться в улыбке.
– Кто вы? – Виталий закрыл глаза, подумав: «Это сон, я умер и вижу сны».
– А ты не понял еще? – проквакал Жаб, – Ить меня ты первый из людей увидал.
– Я?
– Истинно, – подтвердил Пенек.
– Вспомни, что ты видел последнее? – подключился Жаб.
– Я… – Лейтенант наморщил лоб: – Отпустил корягу и стал тонуть, рыбки были вокруг – и все. Черная вода еще…
– Вот же молодежь пошла, – прервало Виталия обиженное кваканье, – невнимательная и неуважительная. Самого хозяина не заметил, а?
– Подождите… – В голове офицера пронеслись последние секунды перед тем, как он потерял сознание: рыбки и огромный… – Да, я вспомнил! Ком, большой ком водорослей и…
На землю что-то с грохотом упало, и тут же раздался гомерический хохот. Казалось, смеялось все: трава, деревья, даже букашка отвлеклась от изучения грязной щеки лейтенанта и тихонько захихикала.
– Все правильно, сынок, только теперь это не просто ком, а ком в фуражке, – отдышавшись, с трудом просипел Пенек.
– Подождите, – смутная догадка осенила Виталия. – Не может быть… неужели?..
– Ужели, ужели, – добродушно квакнул Жаб. – Я Водяной.
– А я – Леший, – проскрипел Пенек.
– А я, наверное, сошел с ума, – прошептал лейтенант и снова потерял сознание.
***
По лицу текла вода. Виталий вздохнул и очнулся.
– Слабый какой-то… выдюжит хоть? – словно издалека офицер услышал уже знакомый голос Жаба.
«Значит, не показалось», – со страхом и какой-то непонятной радостью подумал лейтенант.
– Не переживай, сосед, раз не побоялся свою жизнь за солдат положить, то и хворь свою победит. Он еще у нас повоюет, – добродушно проскрипел Пенек.
– Оклемался? – На лоб бесцеремонно шмякнулось что-то мокрое.
– Спасибо. – Лейтенант открыл глаза: над ним высоко в небе все так же кружил одинокий аист.
– Вот и ладненько, – довольно пробурчал Водяной.
Виталий провел рукой по лбу и снял комок водорослей.
– Не выбрасывай его, сохрани, он тебе поможет, ежели в воде окажешься. Да и так, мало ли… война, она такая. Водица, она ведь очищает, смывает все плохое, жизнь дарит, без нее все живое сгинет, а коли попросишь хорошо, то она тебе и поможет. Не бойся ее, лейтенант, понял меня, не бойся никогда.
– Будет уже разлеживаться, скоро солнце зайдет, а тебе еще из лесу выти нужно, – вмешался Леший.
– Так немцы вокруг, выйду прямо к ним в лапы. – Виталию очень не хотелось шевелиться, тем более что от новых знакомых веяло каким-то очень знакомым с детства теплом и спокойствием.
На душе было так легко, будто время повернулось вспять, и вновь трехлетний сорванец с разбитыми коленками уютно устроился рядом с бабушкой и, прижавшись к ней, слушает ее ласковый шепот.
– Отогнали их, покедова отогнали, так что торопиться нужно. Уж извини, лейтенант, но мы тебя донести не сможем. Водяной на солнце ни в жисть не выйдет, а мне заказано прикасаться к людям. Да и нас тебе видеть тебе нельзя, говорил уж.