Маленький лорд (Трилогия о маленьком лорде - 1)
Шрифт:
Он быстро спустился к площади Скоу, чтобы сесть в трамвай, идущий к дому. В его голове теснились всевозможные планы, он их принимал, потом отбрасывал. Сегодня он уже кое-что сделал - ударил бедного старика. Он не испытывал ни малейших угрызений совести или сострадания. Ведь опасность еще не миновала. Ему надо спасать собственную шкуру. Спасать от угрозы. Правда, угрозу приходится создавать самому, ну что ж, ничего не поделаешь, зато теперь он счастлив: в его жизни опять появилось что-то такое, что избавляло его от ощущения, будто все знают о нем всё.
Скоро,
Но лишь на время, пока новая дерзкая затея не начнет требовать выхода, и ради нее он поставит на карту все свое безмятежное существование, потому что мир, в котором он живет, должен быть полон тревог и таить в себе то, что знает лишь он один.
Он медленно брел по центру города и чувствовал, как его охватывает блаженное умиротворение. Он шел навстречу чему-то приятному, и ему хотелось делать людям приятное. В бумажном магазине на Эвре-Слотсгате он купил листок почтовой бумаги, конверт и марку за десять эре. Усевшись за высокую конторку, предназначенную для клиентов, он стал писать изящным наклонным почерком фрекен Воллквартс, - почерком, который каждую букву превращал в живое существо, дружелюбное и улыбающееся.
Фру Сусанне Саген Улица Драмменсвей
Христиания
Я пишу Вам эти несколько строк только для того, чтобы уведомить Вас, что Ваш сын Вилфред прекрасно успевает во всех учебных дисциплинах и при этом отличается примерным поведением.
Преданная Вам
Сигне Воллквартс
На углу улицы Карла Юхана он опустил письмо в почтовый ящик, а потом сел в трамвай у Атенеума. "Право же, мама заслужила эту радость", - подумал он и, приподняв шапку, встряхнул рассыпавшимися по плечам локонами.
3
Звонок.
Мать опустила "Моргенбладет", которую держала развернутой над чашкой кофе, и прислушалась. Она и сын одновременно услышали, как открылась дверь, ведущая из коридора в холл, и Лилли вышла в прихожую.
Потом открылась входная дверь. Потом раскатистый голос почтальона, смешливый звонкий голосок Лилли... При этих привычных звуках Маленького Лорда обдало жаркой волной блаженства. Он чувствовал, что он у себя дома, чувствовал это во всем. И было в этой уверенности что-то такое, что изгоняло все другие ощущения, отдаляло их, лишало той реальной плоти, которая придавала им весомость в неустойчивом равновесии его мира. Дома с ним не могло случиться ничего дурного.
Легонько постучав в дверь, Лилли положила на край стола принесенные почтальоном письма. Мать бросила на них рассеянный взгляд поверх газеты. Это были письма с марками фирм, письма из того мира, который искал ее, но ни на что не посягал, - любезные приглашения, которые, по желанию, она могла принять или отвергнуть. Магазин шелка, торговый дом "Стеен и Стрём" предлагали свои новые модели к предстоящему придворному балу.
Наконец она обратила внимание на единственное письмо без фирменного штемпеля. Косой изящный почерк на конверте пробудил в ней любопытство, она вскрыла конверт и быстро пробежала письмо.
Глаза Маленького Лорда были устремлены на сваренное всмятку яйцо. Он старался каждый раз зачерпнуть ложкой равное количество желтка и белка и откусывать каждый раз совершенно одинаковый кусочек поджаренного хлеба, посыпая его одним и тем же количеством соли. Взрослые всегда посмеивались над его попытками растянуть свои гастрономические утехи. Вот и сейчас он поймал на себе материнский взгляд и тотчас потянулся к чашке сладкого чая пополам с молоком.
– Нет, я не потому, сынок, - сказала мать.
Он поднял на нее глаза с выражением точно рассчитанного удивления.
– Что-нибудь случилось, мама?
– спросил он. Теперь вид у него был слегка встревоженный - это тоже входило в его намерения.
– Случилось... видишь ли... Нет, я не могу тебе сказать.
– Лицо матери приняло многозначительное выражение.
– Какая-нибудь неприятность?
– На глазах у него выступили заготовленные на всякий случай слезинки. Он чувствовал себя в ударе.
– Неприятность... нет, что ты, сынок! Ничего неприятного, поверь мне! Теперь ее глаза сияли. Она была удивительно хороша. Радость волной прилила к его сердцу, потому что он доставил радость ей.
– Но тогда скажи, в чем дело, мама, - попросил он.
– Раз нет ничего неприятного.
Она встала и, напевая, подошла к окну. Ее переподняло такое счастье, что ей приходилось таиться от сына. Нет, это письмо должно остаться тайной между нею и школой; наверняка фрекен Воллквартс не хочет, чтобы она посвящала мальчика в их переписку. Но зато она должна написать ответ, вот это она сделает. Она напишет учительнице письмо, расскажет ей, как она счастлива, и попросит ее по-прежнему заботливо опекать ее ненаглядного прилежного мальчика. Ей хотелось сделать что-нибудь еще, например послать фрекен Воллквартс подарок, какую-нибудь безделушку, но не подделку, а настоящую драгоценность.
И вдруг она почувствовала себя беспомощной и никчемной по сравнению с такой вот учительницей, человеком образованным, наделенным опытом и знаниями - всем тем, что она упустила в своей беззаботной жизни. В приливе педагогической ответственности ей захотелось завести с сыном разговор о чем-то поучительном.
– Ты вот почитай газету, - неожиданно сказала она.
– Подумай, какая разница в семейной обстановке, в окружении... Да, Маленький Лорд, я хочу, чтобы ты имел хоть некоторое представление об этих вещах.
И она решительно села рядом с ним, развернув "Моргенбладет".
– Посмотри, что здесь написано... Несколько мальчиков в районе, который называется Грюнерлокке... я даже не знаю толком, где находится этот район, где-то очень далеко, на другом конце города... Они ворвались в табачную лавку - подумай, сынок, среди бела дня!
– избили бедного продавца, украли у него деньги и... Ну неважно, я просто хочу, чтобы ты знал, что такие вещи случаются. Подумай, твои сверстники, даже моложе - мальчики лет десяти-двенадцати, написано в газете... О мой родной, любимый сынок!