Маленький отель на Санторини
Шрифт:
– А вот и Вероника, – объявляет он, произнося мое имя все так же, с ударением на «о». Но я уже привыкла. Мне даже кажется, что Вероника (с ударением на «и») осталась в Москве, а сюда приехала уже другая я – наполовину гречанка, которой больше подходит это иностранное имя.
Люди за столом радостно галдят. Я обвожу их взглядом и приветствую:
– Калиспэра!
– Калиспэра! – восклицают они.
Голова идет кругом – сколько же их тут! Больше пятнадцати точно – взрослые, дети разных возрастов от малышей до подростков.
– Добро пожаловать, Вероника, – по-русски говорит она. – Я Ирина.
Я с интересом разглядываю жену Янниса. Она довольно симпатичная, славянского типа, и выделяется на фоне черноглазых и темноволосых родственников мужа.
– Не представляешь, как я рада встретить здесь того, кто говорит по-русски, – признаюсь я.
– А я-то как рада! Кстати, не удивляйся, что тебя не пригласили в дом. Греки большую часть жизни проводят на улице, – кутаясь в плед, накинутый на плечи, поясняет Ирина.
Мне очень хочется узнать ее историю – как она оказалась на Санторини и познакомилась с Яннисом, но тут меня окликает сухонькая старушка лет семидесяти пяти, которая выходит во двор из другой двери дома. На ней черное вдовье платье и косынка на голове. Ее морщинистое загорелое лицо сияет при виде меня, она что-то восторженно восклицает по-гречески, и я слышу имя Афины. Вряд ли она вспоминает греческую богиню. Мое сердце начинает колотиться чаще.
– Ты очень похожа на свою бабушку Афину, – переводит Ирина.
А старушка, доковыляв до нас, заключает меня в объятия и прижимает к мягкой груди. У меня перехватывает дыхание – как будто меня обнимает моя родная бабушка. Отстранившись, она заглядывает мне в глаза и называет свое имя:
– Филомена.
– Очень рада познакомиться, Филомена, – говорю я по-русски. И пока Ирина переводит, я жадно разглядываю ее сухую смуглую кожу южанки, выросшей у моря, и глубокие морщинки, похожие на трещины в сухой земле. У моей бабушки могли бы быть такие же. – Яннис сказал, вы с моей бабушкой были подругами?
Филомена кивает и отвечает на греческом.
– Мы были лучшими подругами. Но она никогда не говорила мне о тебе. – Филомена вопросительно заглядывает мне в лицо, и в ее выцветших карих глазах блестят слезы.
– Я не уверена, что бабушка знала обо мне, – признаюсь я. – Я сама узнала только на днях.
Ирина переводит мои слова на греческий, и я понимаю, что во внутреннем дворике повисла тишина. Шумная греческая семья за столом примолкла, и теперь все взрослые с интересом прислушиваются к нашему разговору. Это покруче вечернего телешоу на ТВ. Правда, сомневаюсь, что в Греции есть передачи «Найди меня» или «Пусть говорят».
Яннис выходит из дома с кувшином вина и подталкивает нас к столу.
– Садись со мной! – Ирина указывает на место рядом. – Я буду переводить.
Яннис щедро наполняет мой бокал гранатово-красным вином.
– Домашнее! Сам делал!
Перед моим взором мелькает картина, как он, подвернув брюки, грязными ногами месит виноградные гроздья под музыку сиртаки, и сразу пропадает аппетит. Ирина словно читает мои мысли, потому что хихикает и толкает меня в бок:
– Не бойся, Яннис не топчет виноград ногами. Я его отучила.
Филомена садится напротив и не сводит с меня влажных карих глаз. На ее лице такое странное выражение, как будто она видит не меня, а свою подругу в моем возрасте. Неужели мы с бабушкой так сильно похожи? Мне хочется спросить, есть ли у Филомены фотография моей бабушки. Но тут Яннис на правах хозяина во главе стола произносит тост в мою честь. Он разглагольствует долго, получая явное удовольствие от своей речи, Ирина переводит избирательно и шутливо:
– Дорогая Вероника, мы рады приветствовать тебя на Санторини… Бла-бла-бла… Ты всегда можешь обратиться к нам за помощью… Бла-бла-бла… Соседи на Санторини – почти как родственники. Бла-бла-бла… Надеемся, что этот остров станет тебе домом, где ты будешь счастлива.
Тост заканчивается словом «Йаммас!», которое подхватывают все собравшиеся.
– Это по-гречески «на здоровье», – переводит Ирина.
Мы скрещиваем бокалы с вином, ко мне тянутся все за столом, как будто мы одна большая семья. Я подношу бокал к губам и замечаю, что Ирина пьет воду. Может, все-таки не стоит рисковать с домашним вином, раз даже жена его избегает? Но спросить я стесняюсь и из вежливости отпиваю глоточек.
– Вкусно? – Яннис не сводит с меня глаз и повторяет по-английски: – Тейсти?
– Очень! – хвалю я.
Яннис довольно улыбается и подливает вина кому-то из родных. Они тараторят на греческом.
– Угощайся! – Ирина показывает мне на традиционные греческие блюда на столе. – Рекомендую попробовать кольца кальмара, это сегодняшний улов. Такие в Москве не найдешь.
Загорелый усатый мужчина лет шестидесяти, сидящий рядом с Яннисом, что-то громко говорит, обращаясь ко мне по-гречески, и тычет пальцем себе в грудь, явно довольный собой.
– Дядюшка Йоргос сам ловил, – объясняет Ирина. – Он рыбак и поставляет рыбу и морепродукты для нашей таверны. Самое лучшее – нам, остальное продает в другие таверны и на рынок.
Я отвечаю улыбкой рыбаку и накладываю себе несколько колец кальмара.
– Еще мусака, – Ирина подвигает ко мне глиняную миску. – Это запеканка из картошки, фарша, баклажанов и соуса бешамель. По рецепту бабушки Филомены.
Услышав свое имя, старушка оживляется. Чтобы ее не обижать, кладу немножко мусаки. Кто-то протягивает мне греческий салат с крупно нарезанными огурцами, помидорами, оливками и сыром фета, беру и его тоже. Сидящая наискосок от нас женщина лет пятидесяти что-то говорит, указывая на салат.