Маленький Петров и капитан Колодкин
Шрифт:
Тут все заулыбались друг другу, как родные, а Маленький вспомнил Вику Дымицкую: "Прибой обнимает мои ноги! Чайки смеются надо мной!"
Загремела музыка, изображая грохот прибоя, а после в полной тишине прозвучал измененный расстоянием и все-таки очень похожий голос Каштанова: "Мечта стать моряком зародилась во мне с самого детства..."
– А теперь за работу, - говорит Гвидон Игоревич.
– Начнем с самого молодого. Прошу...
...Федя отступает в сторону, передает Маленькому штурвал. Маленький впервые слышит глухой Федин голос:
– Курс триста тридцать...
–
– Есть курс триста тридцать!
– повторяет Маленький.
Он вращает штурвал чуть вправо, чуть влево, опять вправо... Федин палец стучит по компасу: вот 330! А вот курсовая черта. Ага, понятно. Должны совместиться! Есть. Федина ладонь твердо показывает направление: так держать!
– Так держать, - командует Гви.
– Внимательно гляди, иначе судно начнет рыскать. Отклонишься на одну десятую градуса, а пойдешь мили считать в сторону...
– Гвидон Игоревич, - говорит капитан, - скоро по правому борту будет деревня. Пришвартуйтесь на часок, ладно?
– и Маленькому: - Сойдешь со мной на берег.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Визит второй. Нина Сочина
Капитан шел вдоль деревни и спрашивал: где Нина Сочина живет? Ему показывали: дальше, дальше иди...
Деревня большая, крепкая, много новых домов. Что ни дом - антенна. Около кирпичной школы капитан остановился. Поглядел, крякнул:
– Мда...
– Что?
– спросил Маленький Петров, который следовал за капитаном, как было велено.
– Деревня так называется. Мда.
Вошли в сад. Тихо запела калитка, впуская их. Молчаливая собачонка бросилась в ноги. По бокам тропинки зрела антоновка. Над порогом подкова. Самодельный почтовый ящик. Газеты торчат... На крыльце капитан оглядел свои брюки, потер, поскреб, вздохнул... Провел по Маленькому глазом - с ног до головы - и тогда уж постучал. Громко, но нечасто.
Дверь открыла женщина в синем халате, переднике. Лицо - ничего особенного. Разве что глаза... Чересчур уж внимательные. Маленький не любит, когда так глядят. Учителя так глядят, перед тем как нотацию читать.
– Не узнаешь?
– сказал капитан.
Женщина медленно покачала головой, одновременно вглядываясь в капитана. Потом на лице ее появилось: "Постой-постой..." - как будто теплый ветерок подул, и лицо разгладилось, потеплело...
– Деревенька эта Мда, зачем приехал я сюда...
– пропела она тихо. Сережа?..
– Так точно.
Женщина взяла капитана за пуговицу кителя, подергала, а сама не то улыбается, не то хмурится...
– Ай, Сережа!.. Ну, здравствуй...
– Она притянула капитана к себе и поцеловала в щеку.
– Здравствуй. Вот чудно-то! Сколько лет!.. Почти двадцать. Нет, как раз двадцать. Чего ж мы стоим, проходите!..
В избе все по-городскому - и мебель самоновейшая, и посуда дорогая в горке, и занавески капроновые. Развела руками - уборка!..
– Ничего, ничего, - сказал капитан, - мы проходом, мимоездом, на катере...
Маленький не узнавал капитана. Тот как-то сжался весь, растерялся... То положит фуражку, то в руки возьмет, то сядет на стул, то встанет... К окну подошел - свистит... Этого с ним вообще не бывало.
– Хорошо живешь, Нина. Молодец, - сказал наконец капитан.
– Не худо живем, - сказала Нина Сочина, - жаловаться не буду.
– Она все время следила краем глаза за капитаном и чуть улыбалась. Потом взглянула на Маленького - неожиданно, резко.
– Сын, да? Похож, - и, помолчав: - Похож?
– И, снова помолчав: - Как зовут-то?
Вопрос был к капитану, а тот молчал. Казалось, до него только что дошло, о чем его спрашивают. Он открыл рот, лоб наморщил и смотрит на Маленького, будто пытается вспомнить: "Как же его зовут?.. Ах, черт, надо же, забыл..."
И правда ведь, забыл капитан. Вот номер! Попался. Забыл, как сына зовут. Ай-я-яй... Надо же такое.
Маленький еще немного полукавил, глядя на растерявшегося капитана, потом пожалел его и сказал:
– Ленька меня зовут. Леня.
– Чуть не сказал по привычке "Петров", но вовремя спохватился. Пускай будет по-капитанову. Раз молчит, - значит, опять хочет за сына выдать. Пускай. Жалко, что ли. Сын так сын. Шутка!
– Значит, Леня, - сказала Нина Сочина, - хорошее имя...
– И поглядела на капитана, чтоб тому приятно стало.
– Не сын, не сын, воспитанник, - проворчал капитан.
– А у тебя сколько?
– Трое.
– Сыновей?
– Два сына.
– Два?!
– с недоверием воскликнул капитан. И с завистью. Это точно. Маленький слышал, как он крикнул: "Два?" - А где ж они все?..
– Младший у мамы в гостях, в Ленинграде. Старший в армии.
– В армии?
– удивился капитан.
– Хотя да...
– Он помолчал.
– А муж?
– На съезде учителей. В Москве. Он у нас отличник. Просвещения!
– с шутливой гордостью сказала Нина Сочина.
А Маленький удивился: учитель - и отличник?..
– Школу я видел новую, - сказал капитан, - хорошая школа, кирпичная...
– Хорошая школа, - подтвердила Нина Сочина.
– Леня, хочешь яичницы с салом?
Он кивнул. А почему бы ему не съесть яичницу с салом? Он такой еды две недели не ел. Консервы да консервы. А в комнате уютно. И тетка ничего... Смотрит как училка, так она, наверно, и есть училка. Вон книжек сколько, карты разные...
Значит, не сын, воспитанник... А тогда, в Старгороде, за сына выдал... Почему? Подшутить хотел? А сегодня? Зачем взял с собой? Сказал: "Надевай парадную форму. Визит второй и последний".
– Леня, хлеба бери. Огурцы. Лук. Не стесняйся...
Леня, Леонид, Леонид Иванович... Хорошее у него имя, это верно.
– Добавки хочешь, Леня?
Конечно хочет. А еще он хочет, чтоб его снова спросили: "Добавки хочешь, Леня?"
– Сережа, знаешь, кого он мне напоминает?
– Женщина засмеялась громко, безоглядно, как девчонка, и Маленький Петров с интересом поглядел на нее.
– Ваську-частушечника. Помнишь? Говорят, в колхозе плохо, а в колхозе хорошо... Знаешь, этот Васька - потом уж большой парень стал признавался мне: "Это я, Нина Николаевна, первый тогда придумал - яблоками кидаться...".