Маленков. Третий вождь Страны Советов

Баландин Рудольф Константинович

С июня по декабрь — срок немалый. Если шло следствие и состоялся суд, то должны быть соответствующие документы, и в немалом количестве. Называют даже цифру: более сорока томов. Правда, все судебные заседания почему-то были строжайше засекречены. Даже теперь, через полвека, они остаются «закрытыми». Почему? Напрашивается предположение, что ни следствия, ни суда не было.

В работе С. Г. Кара-Мурзы «Советская цивилизация. Книга вторая» сказано коротко: «Первым шагом, укрепившим позиции нового руководства, была очень популярная акция: были арестованы, осуждены и расстреляны министр внутренних дел Л. П. Берия и его подручные, творившие

произвол и проводившие массовые репрессии».

Однако если и были произвол и репрессии в послевоенные годы, то ответственны за них не Берия, а прежде всего Маленков и Хрущев. В данном случае, как ни странно, серьезный исследователь Сергей Георгиевич Кара-Мурза оказался под влиянием созданного хрущевской пропагандой штампа.

Тайное свержение одного из высших по рангу в государственной иерархии лица вряд ли добавило популярности новым руководителям. Подобные жестокие схватки на верхней ступени власти, да еще проводимые втихомолку от народа, всегда вызывают серьезные подозрения. Надо ли напоминать, что судебные процессы 1937 года над крупными советскими политическими деятелями проводились открыто и в присутствии иностранных корреспондентов, писателей.

Другое дело — госпартаппарат. Теперь он был ориентирован не на «трио» у власти (Маленков — Берия — Молотов), а на оставшийся «дуэт» и примкнувшего к ним Хрущева. Но самое главное: радикальная чистка в органах государственной безопасности и понижение их статуса были выгодны прежде всего партийным функционерам. Они избавлялись от «опеки» со стороны органов внутренних дел. Более того, стали сами контролировать их. Такова была веская заявка партийной верхушки разных уровней на власть.

Почему и как происходило устранение всесильного, казалось бы, Лаврентия Павловича? Был ли он «врагом народа» и английским шпионом? Вряд ли. Тому нет никаких доказательств. Замышлял ли он государственный переворот? Трудно сказать. В таких случаях требуется привести веские обоснования злого умысла или каких-то организационных мероприятий. Подобных сведений также не существует. Да и зачем бы ему нужно было силой захватывать власть? Он и без того был вторым лицом в государстве.

Следовательно, Берию убрали как опасного свидетеля, который держит в страхе партийную номенклатуру. По некоторым признакам и свидетельству, в частности, сына Берии Серго (хотя его мнение вряд ли можно считать объективным), Хрущев и Маленков очень опасались собранного на них «компромата». А то, что таковой был, и, возможно, основательный, показывает чрезвычайно бойкое, активное, а порой и нагловатое поведение Берии после смерти Сталина. Не потому ли, что он имел документальные подтверждения их сговора для устранения вождя?

Кстати, если Лаврентий Павлович и творил произвол, то это выражалось не столько в репрессиях, сколько в массовой амнистии, а также в стремительном прекращении некоторых «политических» дел и грубых обвинениях в адрес покойного Сталина.

Есть серьезные основания считать именно Берию зачинателем «оттепели». Однако вернее все-таки определить на эту роль Маленкова. Без его ведома подобные мероприятия не могли осуществиться.

Надо ли было Георгию Максимилиановичу избавиться от Лаврентия Павловича как от опасного конкурента? Нет, ни в коей мере. Выше второго места в государстве Берия не мог подняться ни при каких условиях. Этого не допустили бы прежде всего военные. Где это видано (в те времена), чтобы во главе страны находился «жандарм»? Да и для партийной номенклатуры

такой вариант был бы слишком опасным.

Нет, Берия не был настолько глуп, чтобы вылезать на первый план. Он и без того устроился прекрасно!

П. А. Судоплатов припомнил необычную озабоченность Берии еще до наступления рокового для него дня, 26 июня. (Правда, по прошествии многих лет память нередко дает сбои, подсказывая именно то, что хотелось бы.) Неужели Берия догадывался, что против него замышляют недоброе? В таком случае он имел возможность обезопасить себя, по крайней мере в пределах Кремля, куда подчиненная ему охрана не допускала вооруженных людей.

Скорее всего, агенты ему сообщили о подозрительных тайных переговорах Маленкова, Хрущева и Булганина, а может быть, еще и Жукова, Москаленко. Тем не менее он был настолько уверен в своей власти, даже упоен и убаюкан ею, что не придал этому серьезного значения. Против него трудно было выдвинуть серьезные и неопровержимые обвинения. А у него, судя по всему, имелся компромат на всех руководителей страны.

Говорят, что его вассалы выискивали по Москве красивых женщин и увозили их на утеху своему начальнику, ведя даже список таких подневольных жертв. Правда, число их называют по-разному: 100,200, а то и 700. Хотя известно, что у Берии была юная любовница, у нее был ребенок, и Берия им регулярно передавал деньги. (У Булганина, как выяснилось, «наложниц» тоже было предостаточно, и преимущественно из «области балета».)

Совсем не исключено, что Берия, в ту пору нестарый (чуть за пятьдесят), хотя и погрузневший, впал в сексуальное неистовство, набрасываясь на всех женщин, которых доставляли ему в особняк или служебный кабинет. Обычно так и принято считать. Но есть основания в этом усомниться. Как выяснилось во время следствия, они с женой еще с довоенного времени или с первых лет Отечественной войны сохраняли супружеские отношения лишь формально. Жена отказалась удовлетворять его сексуальные потребности по меньшей мере с тех пор, когда он заболел сифилисом, или даже раньше.

Что в таком случае остается делать мужчине, не страдающему импотенцией? Он постарается обходиться случайными внебрачными связями или постоянной любовницей. Второй вариант для Лаврентия Павловича при его должностях был весьма затруднен. Приходилось пользоваться услугами тех секретных сотрудниц, которые были не прочь быть в интимных отношениях со вторым лицом в государстве.

В любом случае приходится помнить, что он был руководителем тайных служб или сверхсекретного атомного проекта. Вряд ли он дошел до того, что для удовлетворения похоти принимал в служебном кабинете случайных «посетительниц». Это поставило бы его под удар и даже, пожалуй, было совершенно недопустимо для столь засекреченного деятеля. Неужели он был настолько неосторожен? Ведь его чрезвычайно легко было поймать «на месте сексуального преступления» и обвинить в моральном разложении, а то и в отсутствии бдительности.

Говорят, к нему действительно привозили женщин, преимущественно красивых, которые были агентами МГБ. Не исключено, конечно, что некоторые из них уступали ему. Впрочем, в любом случае, даже если он был гнусным развратником и морально нечистоплотным (что вполне вероятно), это еще не доказывает его политических преступлений, измены Родине.

В книге В. Ф. Некрасова «Тринадцать «железных» наркомов» приведен отрывок из стенограммы допроса Берии, проведенного Генеральным прокурором СССР P.A. Руденко.