Малое прекрасно. Экономика для человека. Карта для заблудившихся.
Шрифт:
Променяв «самое приблизительное знание высшего» (Фома Аквинский) на математически точное знание низшего, на «знание самое желанное и полезное в мире» (Кристиан Хугенс, 1629–1695), западная цивилизация перешла от «науки понимания» к «науке манипуляции». Первая служила просвещению и «освобождению» человека, вторая — достижению власти. «Знание — это власть», — сказал Фрэнсис Бэкон, а Декарт пообещал, что человек станет «хозяином и властелином природы». Усложняясь и развиваясь, «наука манипуляции» почти неизбежно переходит от манипуляции природой к манипуляции человеком.
«Науку понимания» часто называли мудростью, а термином «наука» обозначали «науку манипуляции». Такое различие проводили многие философы, в том числе и Святой Августин. Этьен Гилсон так излагает его мысли:
Истинное отличие
149
Gilson, The Christian Philosophy of Saint Augustine, op. cit.
Это различение чрезвычайно важно. «Наука манипуляции», подчиненная мудрости, то есть «науке понимания», являет собой ценнейший инструмент, использование которого не может принести вреда. Но люди перестали стремиться к мудрости, и наука манипуляции уже давно вышла из ее подчинения. Такова история западной мысли со времен Декарта. Старая наука, «мудрость» или «наука понимания» была устремлена в основном «к высшей добродетели», то есть к Истине, Добру, Красоте, знание которых приносит счастье и спасение. Новая наука в основном направлена на достижение материальной власти. Со временем эта тенденция приобрела такой размах, что усиление политической и экономической мощи теперь считается основной задачей и главным обоснованием расходов на научную работу. Старая наука рассматривала природу как творение Бога и Мать человека; новая наука склонна смотреть на природу как на врага, которого необходимо покорить, или на ресурс, подлежащий разработке и эксплуатации.
Но самое большое и значимое отличие между двумя науками — это их взгляд на человека. «Наука понимания» видела человека созданным по образу Бога, венцом творения, и следовательно «хранителем» мира, ибо noblesse oblige. Для «науки манипуляции» человек всего лишь случайный продукт эволюции, высшее коллективное животное и предмет изучения теми же методами, которыми «объективно» изучают и другие феномены в этом мире. Мудрость — это знание, которое можно приобрести только через подключение высших и благороднейших сил разума. В «науке же манипуляции», напротив, для получения знания достаточно использовать лишь способности, доступные каждому (кроме изувеченных калек), в основном считывание показаний приборов и счет. Нет никакой надобности понимать, почему работает та или иная формула, для практических целей вполне достаточно знать, что она действительно работает.
Таким образом, эти знания являются публичными: их можно описать в точных общепринятых терминах и сделать понятными для любого человека. Если эти знания описаны правильно, то доступ к ним открыт любому. Знания, относящиеся к более высоким Уровням Бытия, не могут быть столь же доступными и «открытыми» просто потому, что их невозможно описать в терминах, которым бы соответствовал каждый. Считается, что «научными» и «объективными» можно назвать лишь знания, открытые публичной проверке на истинность; все же другие отбрасываются как «ненаучные» и «субъективные». Это совершенно ненадлежащее использование терминов «субъективный» и «объективный», ибо любое знание «субъективно», поскольку может существовать только в уме человека. Разделение же знания на «научное» и «ненаучное» только сбивает с толку, поскольку в отношении знания справедливо говорить лишь о его истинности.
С уничтожением остатков «науки понимания», или «мудрости», в западной цивилизации быстрое и постоянно ускоряющееся накопление «знания манипуляции» становится все более опасным. Теперь мы слишком умны, чтобы выжить без мудрости, и дальнейшее увеличение нашей учености не принесет никакой пользы. То, что научные интересы человека обращены почти исключительно к «науке манипуляции», имеет, по крайней мере, три очень серьезных последствия.
Во-первых,
Во-вторых, из-за методичного ограничения научных исследований самыми поверхностными и материальными аспектами Вселенной мир предстает столь пустым и бессмысленным, что даже тех, кто понимает ценность и необходимость «науки понимания» зачаровывает якобы научная картина мира, и они теряют желание и мужество обращаться к мудрости древних традиций человечества и пользоваться ею. Из-за методологических ограничений и систематического игнорирования более высоких уровней научные данные не содержат никаких свидетельств существования этих уровней. Круг замыкается: вместо того, чтобы воспринимать веру проводником разума к пониманию более высоких уровней, на нее смотрят как на враждебную разуму и отрицающую его, и поэтому ее саму отвергают. Все пути к спасению оказываются перекрытыми.
В-третьих, высшие способности человека, более не задействованные для получения знания и мудрости, постепенно атрофируются или вовсе отмирают. В результате все проблемы, стоящие перед обществом или отдельными людьми, становятся неразрешимыми. И чем энергичней люди берутся за решение своих проблем, тем больше неразрешенных и на первый взгляд неразрешимых проблем становится. Благосостояние и богатство продолжает расти, а «качество» самого человека идет на убыль.
В идеале структура человеческого знания должна соответствовать структуре реальности. Тогда на высшем уровне мы находим «знание для понимания» в его чистом виде, на низшем — «знание для манипуляции». Понимание позволяет ответить на вопрос «что делать?», а «знание для манипуляции» помогает решить, как это сделать, то есть, как эффективно действовать в материальном мире.
Чтобы действовать успешно, нужно предвидеть вероятные результаты различных направлений действия и выбрать направление, наилучшим образом подходящее для наших целей. Поэтому справедливо сказать, что на этом уровне цель знания — предвидение и управление. Наука сводится к систематическому описанию существующих феноменов и формулировке предписаний. Каждое предписание — условное предложение типа «если хочешь этого достичь — предприми такие-то шаги». Такое предложение должно быть как можно короче и четче, и не должно содержать мыслей или понятий, которые не являются строго необходимыми, а инструкции должны быть точными, и оставлять как можно меньше свободы для исполнителя. Проверка таких инструкций — дело практики: чтобы убедиться в действенности рецепта приготовления пирога, нужно его попробовать. Высшие достижения такой науки чисто практичны и объективны, то есть не зависят от характера и интересов исполнителя, их можно измерить, записать и воспроизвести. Такое знание «принадлежит народу», и дает силу каждому, кому удастся им овладеть: даже подлецы и негодяи могут использовать его для гнусных дел. (Поэтому неудивительно, что постоянно предпринимаются попытки засекретить части этого «общенародного» знания!)
На более высоких уровнях сами понятия предсказания и управления становятся все более спорными и даже нелепыми. Теолог, стремящийся к обретению знаний Уровней Бытия выше человека, ни на мгновение не задумывается о предсказании, управлении или манипуляции. Все, чего он ищет, — это понимание. Его бы несказанно удивила предсказуемость на этом уровне. Все, что предсказуемо, является таковым только по причине «постоянства природы», а чем выше Уровень Бытия, тем меньше постоянства и больше гибкости. «Богу все возможно» [150] , а свобода действия атома водорода чрезвычайно ограничена. Поэтому науки, изучающие неодушевленную материю — физика, химия, астрономия — могут достигнуть практически совершенных способностей предсказания; более того, они могут быть завершены и утверждены раз и навсегда, как это якобы произошло с механикой.
150
Евангелие от Матфея 19:26