Малолетка

Бадин Андрей Алексеевич

Через некоторое время девочка покинула санузел и с облегчением вздохнула.

— А у вас туалетной бумаги и в помине нет? — с издевкой спросила она, когда вошла в комнату.

Действительно, у Коновалова в туалетной комнате много чего не было. Им даже на еду не хватало, и они на всем экономили.

Все вырученные от продажи квартиры деньги Витя перевел на счет американского госпиталя, а чтобы прокормиться, они с Алексеем потихоньку продали мебель, посуду, книги, телевизор. Остались только носильные вещи, и только те, что никто задарма не взял бы. Алексей и Виктор уже полгода нигде не работали и только бегали по инстанциям за получением всяких бюрократических справок о том, что отцу девочки можно будет выехать в США, чтобы за ней ухаживать. Естественно, приходилось давать взятки. К тому же они покупали для Светланы питательные, вкусные продукты, например красную икру, чтобы повысить сопротивляемость ее организма. В госпитале кормили из рук вон плохо, и дополнительная еда была ей жизненно необходима.

Когда Катя вошла в гостиную, то ахнула. Комната была абсолютно пустая, без мебели и ковров. Посередине комнаты стоял небольшой допотопный столик, а возле него три подлатанных стула. В углу расположился широкий, старый раскладной диван-кровать, и больше в комнате не было ничего. На окнах даже занавесок не было.

Катя окинула гостиную скептическим взглядом и свистнула:

— Вы что, не могли получше квартиру снять, чем у бомжа?

— Это моя квартира, — обиженно произнес Коновалов и отвернулся. Катя сочувственно взглянула на него и замолчала.

— Чем тебе наша хата не нравится? — завелся Витек, — нормальная комната, нормальная уборная и кухня — жить можно.

— Я на кухне еще не была, но догадываюсь, что она не лучше уборной, — парировала Катя и встала к голой, обшарпанной стене. — У меня дома в комнате такого размера собачка живет, и то жалуется, что места мало.

Алексей после этих слов обиделся окончательно, а Демин решил проучить заносчивую девчонку и пошел в атаку.

— Мы деньги не воруем, как твой папаша, а зарабатываем честным трудом. А честным людям много не платят, так как страна у нас бедная, можно сказать, нищая страна, и все разговоры про ее богатства — чушь. Нету тут никаких богатств, а те, что были, коммуняки в семнадцатом году за кордон вывезли. — Витек замолк и сел за стол кушать.

— Ты тоже садись, — произнес Коновалов и указал девочке на стул.

Кате, как гостье, дали самый лучший стул. Она села на него и взглянула на угощение. На старом столе лежала протертая в нескольких местах скатерть, а на ней были разложены вкусности. В некогда разбитой, но склеенной эпоксидной смолой тарелке лежали фрукты: яблоки, апельсины, мандарины и груши. Они были свежие, только с рынка. Катя даже не поверила, что они настоящие. Во втором, большом, не менее старом блюде находились пирожные и абрикотиновый торт. Именно этот торт был самым любимым Катиным лакомством. Она его просто обожала, но вида не подала и продолжила разговор в капризном тоне.

— Что это у вас? Я такое не ем.

— Как не ешь, — встрепенулся Витек, — это фрукты с рынка, мы их у черных втридорога купили, и только для тебя. Я даже для своей дочки ни одного персика не взял. — Он с досадой махнул рукой и обиделся.

— Ты их можешь не есть, — спокойно произнес Коновалов, но тогда останешься голодной, так как ничего больше нет.

— А вы что будете есть? — спросила Катя.

— Хлеб и чай с сахаром, — Алексей отломил половину от свежей белой буханки и откусил от нее кусок.

— Если не будешь, то я их Светлане отнесу, она съест с огромным удовольствием да еще спасибо скажет.

Катя подумала немного и взяла кусочек торта.

— Вот и славно, кушай, — кивнул Леха и улыбнулся.

— А чем вы меня завтра будете кормить? — спросила Репутатская, — тоже фруктами? Я привыкла есть икру черную и красную, осетрину горячего и холодного копчения, семгу, мясо крабов и креветок, балык, сырокопченую колбасу, суджук, бастурму, ветчину, телячью вырезку, куриные грудки, грибы, клубнику и землянику со сливками. — Катя выдумывала: отец кормил ее исключительно кашами, курятиной, спагетти, картофелем и супами, а о деликатесах и речи не было. Он их сам ел.

— А запивать это все французским шампанским не любишь? — с ехидной миной добавил Коновалов. — И при этом курить дорогие сигары. — При перечислении всех этих вкусностей Леха вспомнил, что когда-то все это едал и он. Он служил в разведке, и на тренировочных сборах их кормили именно так.

— Нет, ничего этого завтра не будет, так как тебя здесь не будет. Во всяком случае, мы так планируем, — прожевав, ответил Витек. — Мы сегодня получим выкуп и отправим тебя домой к папе.

— А если он вам денег не даст? Может, их у него просто нет, — ухмыльнулась Катя.

— Как нет? Он миллионер, он в казино по сто тысяч проигрывает, а на свою родную дочь у него сорока тысяч не найдется? — Витек занервничал.

— Он мне не родной отец, потому что он меня не любит, и я на него не похожа, — Катя обиженно надула губки.

— Ты еще маленькая, а когда вырастешь, то станешь похожа или на него, или на маму, — предположил Витя.

— Или на саму себя, — добавил Алексей.

— На папу я не буду похожа, это точно, а маму я давно не видела и поэтому не помню, как она выглядит.

— А где ж она? — хором спросили друзья.

— Она в психиатрической больнице, ее туда папа отправил, так как она сумасшедшая. Но это он так говорит, а я думаю, что он ее тоже не любит и поэтому запрятал в дом дураков. А я-то знаю, что она нормальная. К папе много тетек ходит, и одна из них, та, что бывает чаще всех, мне по секрету сказала, что у папы есть какая-то страшная тайна и связана она с его миллионами, с моей мамой и со мной.

— А она откуда про тайну знает? — удивился Витек.

— Отец спьяну болтнул лишнего, а Люда услышала и передала мне.

— Чего это она тебе передала? — допытывался Витек.

— Людмила хорошая, но несчастная, она папу любит, а он ее нет. Он, кроме себя и денег, никого не любит. Люда хочет, чтобы отец ее взял в жены, а он не берет, вот она и страдает, ко мне льнет, думает, что я каким-то образом смогу на отца повлиять. Но я не могу, так как он меня тоже не любит, я тоже несчастная. У меня мама есть, но он ее тоже не любит, — Катя глубоко, горестно вздохнула и откусила от торта еще кусочек.