Малолетка
Шрифт:
— Ты думаешь, они нас ждали?
— А кого же еще?
— А сейчас мы куда идем? — задала вопрос Катя.
— Мы направляемся в больницу, она за углом, — ответил Витек и взял Катю за руку. Девочка хихикнула и сказала:
— Я хочу, чтобы он тоже меня за руку взял. — Она посмотрела на Коновалова и улыбнулась ему.
— Его зовут Алексей Алексеевич, — сказал Витя. — А меня Виктор…
— Викторович, — опередила Катя.
— Вот и не угадала, Виктор Иванович.
Алексей взял руку девочки, и они втроем пошли к воротам госпиталя.
При ходьбе Катя раскачивала руки мужчин, как качели, висла на них, задирала ноги, баловалась и смеялась. Молчаливые, тихие посетители госпиталя обращали на них внимание, качали головами, но вслух не возмущались.
— Что-то ты, Леха, угрюмый? — спросил Демин.
— Да как же: опять пришлось нескольких человек убить. Давно я этим не занимался…
— Не расстраивайся, я думаю, тебе свои боевые исскуства придется вспомнить.
— К сожалению.
— А вы много человек сегодня угрохали? — спросила Катя, чтобы поддержать интересный ей разговор.
— Пять, но их людьми не назовешь, — ошпаренные, долбанутые обморозки, вот кто они.
— Здорово. Мы слышали из машины выстрелы и взрывы, но ничего не видели, — пожаловалась Катя, — жаль.
— Нечего их жалеть, — добавил Леха и тяжело вздохнул.
— А понесите меня, — вдруг ни с того ни с сего попросила Катя, — я устала.
Алексей и Витек обескураженно посмотрели на нее.
— Ну давай я попробую, — вызвался Демин, но Катя закапризничала.
— Я хочу, чтобы он меня понес, — она надула губки и потянулась к Алексею.
Коновалов наклонился и легко, как пушинку, поднял Катю.
— А-а-а, — засмеялась девочка и вдруг обхватила обеими руками шею Коновалова. Она прижалась к его богатырской груди, и ей стало хорошо и спокойно. Положив голову к нему на плечо, она улыбнулась, закрыла глаза и представила, что сидит на руках у своего любимого, дорогого и единственного отца. Альфред Репутатский ни разу в жизни не брал ее на руки — он был черств и груб с ней. Но в эти минуты Катя и не думала о нем, она даже не помнила о его существовании. Почему-то ей было очень хорошо с этим огромным, как гора, сильным, как медведь, посторонним дядькой — Алексеем Коноваловым.
Странно, но и Лехе было приятно нести Катеньку. Он вдруг вспомнил, как обнимал свою единственную, любимую и драгоценную дочку, ласкал ее, целовал в румяные щечки, смешил нелепыми звуками и как она смеялась и радовалась, сидя на его могучих руках. Его годовалая дочь Анечка и жена Татьяна погибли девять лет назад, во время крушения поезда Москва — Санкт-Петербург. С того дня Алексей стал другим — очень грустным человеком.
Горе-террористы и их заложница беспрепятственно прошли в здание госпиталя, и никто у них даже пропуска не спросил. Когда поднимались в лифте, Демин сильно занервничал. Он никак не мог дождаться встречи с дочерью. Алексей, видя, как изменилось настроение друга, тоже заволновался.
Когда Витек ворвался в палату и увидел Светлану живой, настроение его улучшилось.
— Здравствуй, моя хорошая, — он подошел к ней, обнял и крепко несколько раз поцеловал в обе щечки. Светлана дремала, но, увидев отца, приподнялась на скрипучей больничной кровати и радостно пролепетала:
— Здравствуй, папочка.
Витя положил гостинцы на столик, сел рядом.
Катя стояла перед кроватью не шелохнувшись и во все глаза смотрела на Светлану.
Дело в том, что у той от облучения выпали все волосы на голове и она как две капли воды стала похожа на своего лысого отца. Под глазами у Светланы были большие синие круги, она осунулась, похудела, и было заметно, что ей плохо.
У Катерины защемило сердце. Они были ровесницами, но рослая и спортивная Катя выглядела старше своих лет, была веселой и жизнерадостной.
— Вот познакомься, это Катя, — представил Алексей.
Катя села рядом с ней, взяла ее бледную, с синими жилками, не похожую на детскую, ладошку и нежно погладила.
— Плохо тебе? — с сочувствием спросила она, и маленькая слезинка покатилась по ее розовой щеке.
— Плохо. Наверное, я скоро умру, только ты папе не говори, а то он расстроится, — прошептала Светлана.
Девочки сидели молча, держались за руки и не знали, о чем еще говорить.
— Мне к профессору надо, узнать, как ее состояние, а ты пока присмотри за ними.
Алексей кивнул, а Витек вышел из палаты.
Белоснежная одноместная палата завораживала взгляд чистотой. В одном углу стояла кровать, на которой сидели девочки, рядом с ней тумбочка, стул и больше ничего. На подоконнике стояла вазочка с лютиками, а на тумбочке лежали гостинцы, принесенные Деминым.
— Мы тебе пирожные принесли, персики, бананы, яблоки и торт, — наконец вспомнила Катя и начала выкладывать угощения из пакетов. Увидев эти долгожданные, но редко употребляемые, по причине бедности, продукты, Света несказанно обрадовалась.
— О-о, откуда это все?
— Твой папа тебе купил, угощайся.
— Съешь и ты, — предложила Света и взяла самый большой персик.
— Спасибо, я уже пробовала, — ответила Катя и ни к чему не прикоснулась, хотя ей очень хотелось.
— А нас плохо кормят, только картофель, макароны, каши да свекольное пюре по три раза в день, — пожаловалась Света. — Я на него смотреть не могу. — Она подняла крышку на тарелке и показала Кате бесформенную красную массу.
— Грецкие орехи тоже дают, и я их ем, а вот эту… — Света скривила губки и фыркнула. — Если хочешь, попробуй, но предупреждаю, — Света пододвинулась к Кате и заговорщицки прошептала на ухо, — после нее какашки тоже будут красного цвета.
Катя съела несколько орехов, похожих на крохотные обезьяньи мозги, и запила чаем.
После трапезы девочки снова уставились друг на друга.
— Можно я поглажу тебя по голове? — попросила Катя.
— Погладь, — разрешила Света.
Катя встала и осторожно дотронулась до безволосой головы Светы.
— Не больно?
— Нет.
— А как ты болеешь? — спросила Катя.
— Я не знаю как, — вздохнув, грустно ответила Света. — Часто сознание теряю, голова кружится и воздуха не хватает. Приходится звать сестру и дышать кислородом из этой трубочки, — Света вытянула из прибора, расположенного возле изголовья кровати, толстую, с палец человека, трубку с загубником на конце и показала гостье.