Мальтийский крест. Том 2. Черная метка
Шрифт:
— Если бы даже и да, это не имеет принципиального значения. До тех пор, пока они не располагают в своих странах сколько-нибудь значительным влиянием. Вы это понимаете не хуже меня, Джеральд. Но не будем терять времени. Чем вызван ваш звонок? Неужели президент САСШ вспомнил далёкий тысяча восемьсот шестьдесят третий год? [14]
— Скорее — тысяча девятьсот тридцать первый.
— Продолжайте. — Олег закурил папиросу. Игра начинала удаваться.
— Я предлагаю вам личную встречу. На уровне официальной дипломатии это сложно. Но я знаю, что вы не только великолепный
14
В 1863 году, в разгар американской Гражданской войны, для предотвращения вступления Великобритании и Франции в войну на стороне Юга и с учётом поддержки этими странами Польского восстания, а также помня недавнюю Крымскую войну, Россия направила в Нью-Йорк и Сан-Франциско крейсерские эскадры адмиралов Лесовского и Попова. При возникновении реальной угрозы морским торговым коммуникациям названные страны отказались от своих намерений. С тех пор между Россией и САСШ (в этой реальности) неизменно сохранялись дружественные (в основном — на эмоциональном уровне) отношения.
В этом году Россия первой поддержала инициативу Ф. Рузвельта о создании ООН и TAOC. (Смотри роман «Дырка для ордена».)
«Не прост Джеральд, не прост», — подумал Олег.
Американец заговорил по-русски почти безупречно.
«Тем интереснее…»
— Слушаю дальше. — Император тоже вернулся к родному языку. Вообще, с точки зрения протокола, это не совсем верно — главы государств должны разговаривать каждый на своём, чтобы в случае чего недоразумения возложить на переводчиков, и суверенность, вдобавок, подчёркивается. Но сейчас считалось, что общение личное, с глазу на глаз, и Доджсон пытался заранее расположить к себе собеседника, с которым раньше не встречался.
— Может быть, вы возьмёте отпуск, и мы повидаемся… На острове Святого Лаврентия вас устроит?
— С удовольствием! Давно в те края собирался. Русский царь любит свою страну и должен знать её, как хороший помещик — имение. Я прилечу. Когда?
— Если у вас нет более важных забот, прямо завтра и вылетайте. Сумеете?
Олег пожал плечами, пусть этого телодвижения по телефону увидеть нельзя.
— Естественно. Что может быть более важным, чем возможность в приватной обстановке обменяться мнениями с таким человеком, как вы?
Большинство даже сравнительно образованных людей привыкло считать, что Америка очень далека от России. Из Москвы до Нью-Йорка самолёт летит девять часов, до Сан-Франциско — четырнадцать. А на самом деле на обычном снегоходе в САСШ можно доехать за час. Из Уэлена или с острова Ратманова до Нома. Просто — с другой стороны. Через Берингов пролив.
Американский остров Святого Лаврентия расположен в ста километрах от порта Провидения, что на российской стороне. Там военно-воздушная и военно-морская базы, город со стотысячным населением. У американцев тоже аэродром и пункт захода подводных лодок. Благоустроенный посёлок, нечто вроде курорта для любителей северной экзотики. Хорошее место для встречи.
Императорский реактивный самолёт
А народ был счастлив. Для каждого обывателя, оказавшегося поблизости, Император находил свое, когда серьёзное, когда шутливое слово. Предложил, ещё по Уставу Петра Первого, высказать личные претензии выстроенным на плацу (по отдельности) нижним чинам и офицерам гарнизона.
Кое-кого осчастливил — без этого самодержцу нельзя. Пожилого многодетного капитана, отслужившего «на северах» без продвижения десять лет, велел перевести в Крым с производством в следующий чин. Всем прочим офицерам объявил, что по выслуге пяти лет соизволяет замену в любой гарнизон России по желанию. Сверхсрочным унтерам, «беспорочным», накинул по лычке, нескольких казачьих вахмистров произвёл в хорунжие, рядовым вдвое повысил денежное довольствие и удлинил до трёх недель ежегодный отпуск (не считая дороги).
Страху навёл только на гражданских чиновников, вспомнив реакцию Николая Первого на «Ревизора».
Утром на вертолёте, сопровождаемом российскими четырёхмоторными летающими лодками «Г-200» и двумя американскими истребителями, Император вылетел на Лаврентий.
Встречу Доджсон устроил, исходя из возможностей, по первому разряду. Невзирая на туман с дождём и порывистый северный ветер, вышел на посадочную полосу в визитке с полосатыми брюками и в лакированных туфлях. Адъютанты с трудом удерживали над ним огромные зонты, всё время выворачивающиеся из рук. Вдоль бетонки змеями струились водяные вихри.
— Бедняги, — иронически бросил свите Олег, предусмотрительно надевший утеплённый офицерский костюм, высокие сапоги и сверху — непромокаемый плащ-накидку. — Куда им воевать? — Он имел в виду солдат из взвода якобы почётного караула, сжимавших винтовки посиневшими от холода руками. — Распорядитесь угостить их вместе с нашими морпехами после церемонии. Как положено. И каждому — медаль «За усердие». Хватит?
— Так точно, хватит, — ответил войсковой старшина Миллер. — И медалей хватит, и всего остального. Лишь бы их президент разрешил.
— Договоримся. — Олег с удовольствием посмотрел на своих сопровождающих. Морские пехотинцы Тихоокеанского флота, тоже взвод, как по протоколу положено, невзирая на погоду, выглядели очень браво. Береты, надвинутые на правую бровь, чёрные мундиры, белые перчатки, автоматы поперёк груди. Что им какой-то дождь, если до самой глубокой зимы в ледяное море с десантных кораблей приходится прыгать и брести до берега, ломая грудью лёд, пока он это позволяет. Зато потом десятикилометровый марш-бросок по тайге очень неплохо согревает.
А физиономии у наших бойцов какие! Ни малейшего сравнения с «товарищами по оружию». Олег, отдав положенное приветствие президенту и караулу, наплевав на протокол, под локоть повлёк Доджсона в здание. Как будто был здесь хозяином.
— Вы, Джеральд, совсем с ума сошли. Зачем это представление? Простудитесь ведь Север бл… Никогда не любил. В тепло, переодеться и немедленно выпить. В наши годы к здоровью нужно относиться со всем вниманием. И — никаких журналистов.
— Их здесь вообще нет. Я вылетел по личным делам в неизвестном направлении.