Мальтийский крест
Шрифт:
Или в нашей стране подобные элементарные шаги даже для президента уже переместились в область фантастики?
Ответа не последовало. Вернее, последовал, но не ответ, а вопрос. И тоже не из самых умных.
— Вам не надоел этот грим? — спросил президент, намекая на чрезмерную театральность облика собеседника.
— А у вас перед глазами никогда не разрывалась миномётная мина? — Фёст имел в виду ту, что ударила между ним и его Тархановым. Его самого осколки в очередной раз не зацепили, а майору пробили голову. Если бы не Шульгин, умер бы «бедняга в больнице военной», как написал в своём жалостном романсе Великий князь, он же поэт, знаменитый «К.Р.». — Нет? Жаль. Много интересных
Подождал реакции, её не последовало.
Тогда Фёст задал следующий вопрос:
— Что вы скажете насчёт очередных крестиков в списке? — и подал через экран новый лист. — Если там есть чем-то симпатичные вам люди — вычеркните. Взамен других отметьте…
Президент мельком взглянул на него и отложил в сторону.
— Неужели вы не в состоянии понять, что ваша затея — аморальна и одновременно бессмысленна? Печальный опыт народовольцев и эсеров ничему не научил?
— Ну, сейчас мы находимся на несколько ином уровне общественного и технического развития, — с усмешкой ответил Ляхов. — Почему вы так старательно уходите от сути разговора? Моим моральным обликом можно озаботиться несколько позже. Гораздо рациональнее спокойно, со знанием дела и на условиях полной конфиденциальности попробовать просчитать реальные последствия начатой мною акции. Ваших слов никто посторонний не услышит, я их оглашать не собираюсь — смысла нет.
Давайте обсудим хотя бы пункт первый — на какой по счёту справедливой и вполне случайной жертве в определённых кругах начнётся паника? В какой момент правоохранительные органы решат заняться своими прямыми обязанностями, чтобы элементарно сохранить свою ресурсную базу. И так далее…
Фёст тоже закурил. Дымок сигареты потянуло сквозняком от него в кабинет президента.
— Да вот, кстати, — прервал он предыдущую тему, — хочется спросить — почему вы так безразлично относитесь к факту появления в мире такой штуки, как мой аппарат. Неужели не представляете, что произойдёт с миром, если ввести его в широкое употребление?
— Предпочитаю об этом не думать. Сейчас. Отчего-то мне кажется — вы до последней возможности будете сохранять его в тайне. Или не вы, а кто-то ещё. По названной вами причине. Как только информация о вашем «устройстве» станет достоянием гласности, мир на самом деле изменится кардинально, а это в ваши планы не входит. Верно? Следовательно, будем решать проблемы по мере их поступления. Меня гораздо сильнее беспокоит то, о чём мы рассуждаем в данный момент.
— Разумно. Поэтому — ревену а ну мутон. Вы уверены, что мой вариант «индивидуального террора» аморален и бесперспективен. Я считаю ровно наоборот. Сегодня некоторые СМИ получат нечто вроде декларации. От имени мифической организации «Чёрная метка» (которую, антр ну, следовало бы создать на самом деле) я объявлю о том, что ввиду явного бессилия и бездействия власти в России начинается настоящая борьба с коррупцией. Как писал Ленин: «Никакими законами не стеснённая, опирающаяся непосредственно на насилие». Ясно ведь каждому, что именно коррупция — альфа и омега всех прочих неурядиц в стране. Справимся с ней — остальное естественным образом потихоньку нормализуется…
— Идеалист. Действительно идеалист, — с явным сожалением сказал президент. — Неужели не понимаете простейшей вещи — ваша «методика» приведёт к катастрофе. Почти немедленной. В стране просто всё, вообще всё остановится и тут же начнёт рушиться. Пойдёт насмарку то, над чем мы осторожно, не очень заметно, не всегда результативно, но всё же работаем. Остановится производство, будут заблокированы зарубежные и внутренние банковские счета, воцарится финансовый хаос. Затем начнётся
— Вы хорошо подготовились, господин президент. В своё время я тоже весьма преуспел в умении придумывать сотни доводов в пользу того, чтобы чего-то не делать. Вы изобразили вполне апокалиптическую картину и кое в чём, разумеется, правы. Но, во первых, вы не представляете, сколько именно объектов мы в состоянии отслеживать. Допустим, не тысячи, а лишь сотни одновременно, зато — круглосуточно. По часу в день на каждый. Тем самым мы имеем возможность любое нежелательное явление пресечь в корне.
Но вы упускаете главное — я ведь предлагаю не очередную социалистическую революцию и не тотальный сталинский террор. Всего лишь систему точечных уколов в нервные узлы. Известные и вам, и мне. Чтобы армия разбежалась или капитулировала, нет необходимости убивать каждого солдата. Достаточно уничтожить, в быстром темпе, штабы и системы связи. Или, как писал товарищ Жданов товарищу Сталину: «Мы подрубим столбы. Заборы повалятся сами».
Уголовный кодекс сам по себе просто не слишком толстая и довольно скучная книжка. Только Высоцкий получал удовольствие, читая с любой страницы и до конца. Остап Бендер предпочитал его просто «чтить». Кодекс не имеет целью полное искоренение преступности, он лишь расставляет ориентиры и определяет «меру воздаяния».
Того же хотим добиться мы. В новых условиях и на другой основе. Вы ведь изучали историю права. Кодекс Хаммурапи был весьма революционным документом для своего времени. Кодекс Наполеона — тоже. Этот, — Вадим показал президенту книжечку, — давно и безнадёжно устарел…
— Опрометчивое суждение.
— Устарел, — непреложным тоном повторил Фёст, — поскольку не выполняет своего главного предназначения. Точнее — полностью его искажает. Из него, к примеру, практически изъято понятие «конфискации» — альфа и омега борьбы с экономическими преступлениями. Он позволяет судьям давать за государственные преступления условные сроки, оправдывать наркобаронов и торговцев казённым тяжёлым оружием, оставляя в неприкосновенности полномасштабные репрессии за кражу курицы или мобильного телефона. Причём власть совершенно не волнует факт, что содержание под стражей мелкого воришки обходится в сотни раз дороже цены украденного.
За найденный в гараже малокалиберный патрон тысяча девятьсот тринадцатого года выпуска гражданина российских краёв и областей сажают легко и с удовольствием, в то время, как на Кавказе даже крупнокалиберные пулемёты в личном пользовании не являются правонарушением…
Ляхов чувствовал, что начинает нервничать, а это недопустимо.
— Именно с таким порядком вещей мы и боремся. У нас есть Государственная Дума и соответствующие комитеты, постоянно работающие, в том числе и над поднятыми вами вопросами, — ответил президент.
Фёст рассмеялся почти презрительно.
— Как говорится, сейчас все законы пишутся на нарах. А цена прохождения хорошего закона через профильный комитет начинается от миллиона долларов. Это не я придумал, это в любой газете каждый день можно прочитать. Пресловутая «независимость судов» заключается лишь в том, что судья не несёт ответственности за самое абсурдное, но имеющее денежный эквивалент решение. Так вот — нам такой порядок надоел. Мы введём собственный Кодекс, о чём широко объявим через Интернет и иными способами…