Мальтийский крест
Шрифт:
— Тогда я за высшую меру. Предатели и убийцы права на жизнь не имеют…
Фёст, не сводя до конца ладоней, изобразил намёк на аплодисмент.
Секонд слегка улыбнулся.
«Провокатор», — подумал Фёст с опережением.
— Последний вопрос, подпоручик, — спросил её командир. — Приговор ты поддержала. А в исполнение привести?
— Стен боад, коонел, — почти выкрикнул Фёст. И продолжил по-русски: — Дурак, твою мать!..
— Нашу, — вежливо ответил Секонд. — Играем так играем.
Настя сориентировалась мгновенно.
— Вадим Петрович, — назвала она Секонда по имени-отчеству, как бы выходя за границы субординации. — Если вы ставите вопрос именно так
Фёст показал Вельяминовой большой палец.
— Я всё понимаю, — ответил Ляхов-второй, только что — безусловный начальник Вельяминовой и всех остальных девушек. Разве можно забыть чудесные месяцы на пароходе «Валгалла», всё, что там было? И буквально вдруг — смена декораций. — И ты совершенно прав, и она. Я просто действительно никак не привыкну. Спасибо за честность, подпоручик Вельяминова.
— Служу России! — подхватилась Настя, но Фёст придержал её за руку.
— Хватит нам тут плац-парады устраивать. Сейчас мы впятером сгоняем на моторке в расположение противника и, как в китайской поговорке, понаблюдаем за схваткой тигров в долине. Сами никого исполнять не будем…
Это он вспомнил профессиональный термин из книжки бывшего сотрудника одного специфического подразделения МВД.
— Разве — в порядке самообороны. Давай, Анастасия. Там в сарае надувная лодка с водомётным движком. Спускайте её на воду, я сейчас подойду.
Из сумки, постоянно носимой при себе, он достал «маузер К-96» «девятку» [138] , пристегнул к рукоятке кобуру-приклад, рассовал по карманам шесть открытых обойм по десять патронов.
— Чего это тебя на архаику потянуло? — спросил Секонд. — Автоматов не хватает?
— Да кто его знает. Захотелось. В руке приятен, бьёт хорошо, и криминалистам лишняя заморочка.
— Ладно, хватит разговоров. Езжайте. И живыми возвращайтесь. Шашлыки на мангал через час поставлю. Управитесь?
138
С 1916 г. некоторое количество «К-96» выпускалось под патрон 9 мм. На рукоятке вырезалась большая цифра «9», залитая красной краской.
— Как пойдёт. Будем стараться…
Шестиметровый клипербот [139] , странно смотрящийся на узкой, извилистой, но с быстрым течением Истре, оснащённый совершенно бесшумным двухсотсильным мотором (для сомалийских пиратов в самый раз судёнышко), притёрся к берегу полусотней метров выше ограды генеральской дачи.
Девушки и Ляхов опустили на глаза бинокулярные ноктовизоры, своими характеристиками и компактностью намного превосходящие те, что имелись в этом мире. Без всяких искажений они давали точную картинку окружающего (с полной цветовой гаммой) в радиусе пятисот метров. Следующие полкилометра различались, но в мутноватом зелёном тумане.
139
Мореходная, резиновая или из иного материала надувная лодка с мощным мотором.
Забор из часто поставленных четырёхметровых столбов, между которыми натянуты десять ниток острейшей «егозы», спускался на пару метров в воду. Не беда, если случайный купальщик напорется. Вышестоящие товарищи здесь не плавают, от прочих отмазаться — не проблема. Да и охрана границу священной частной собственности постоянно патрулирует.
Фёсту
140
«Цаункёниг» — «королевская крапива», наименование ограды из колючей проволоки, использовавшееся в немецких концлагерях.
Участок занимал не меньше двух гектаров. Трёхэтажный хозяйский дворец, двухэтажный флигель для прислуги, одна караулка у ворот со стороны трассы, вторая — у выхода на личный пляж. Рассыпавшиеся редкой цепочкой вдоль всего северного фаса «фортеции» валькирии мгновенно зафиксировали текущее местоположение всех десяти охранников.
Очень господин генерал уважал свою «душонку, отягощённую трупом», как неэстетично выражался Эпиктет [141] .
— Вирен, на левый фланг. Наблюдать за въездом, — шёпотом приказала Анастасия Инге.
141
Римский философ-стоик (50 — 183 гг.). Один из его постулатов, весьма актуальных для времени Ляхова: «Не сами вещи, а представление о них делает человека счастливым, добро и зло не в вещах, а в нашем отношении к ним». Что касается «душонки, отягощённой…» — это его определение живого человека.
Там происходило кое-что интересное. За узкой асфальтовой дорогой, отделяющей дачу от густого елового перелеска, обозначилось непонятное шевеление. Инга, как разведчик-ирокез, бесшумно скользя между кустов, доползла до кювета, бестелесной тенью перемелькнула через шоссе. Ни ботинками, ни снаряжением, ни автоматом не брякнув.
Под и между могучими деревьями в пределах стометрового радиуса затаилось не меньше десятка человек. Хорошо подготовленных — бесспорно, в Афгане, Чечне, даже джунглях Анголы им бы цены не было. Оружия, излучавшего понятный любому подготовленному человеку запах смазки и металла, при них было намного больше, чем требовалось.
Сильные, но глупые люди, по мнению Инги, по легенде правнучки главного командира Кронштадта, контр-адмирала Роберта Николаевича Вирена, имеют склонность таскать при себе в пять раз больше ножей, автоматов, пистолетов и гранат, чем может потребовать какая угодно обстановка. Просто так, на всякий случай. Или — от личной неуверенности.
Сама она была вооружена предельно легко.
Жаль, что никто не сказал тем серьёзным мужчинам, что против не отметившей своё двадцатилетие девчонки сейчас они — как солдаты-первогодки Первой мировой войны против нынешнего прапорщика спецназа ГРУ.
Поступи команда, Инга перещёлкала бы всех, не дав времени даже обернуться на звук.
Но команды не было. Подпоручик Вирен, ориентируясь сначала на слух, а потом и на визуальную информацию, быстрее тропической кобры переползла на двести метров дальше, попутно обнаружив ещё две засадные группы примерно той же численности.
Дача была обложена плотно. Кем и почему — ей знать не полагалось. Кроме командира и трёх подруг — все остальные враги. Исходно и по умолчанию. Поступит команда думать по-другому — она подумает. После того, как…