Мальвина и скотина
Шрифт:
+ 7926…
Получено:
15:50:12
22.04.2009
Как же это приятно - проснуться от того, что ты стала богаче на пятьсот тысяч долларов! Почти так же приятно, как от рук Забелина. Бррр!!! Нет, Андрюшенька, хуюшки! Я не буду думать о тебе сейчас, и ты не сможешь омрачить мое дивное утро, которое, в общем-то, уже день!
Я стояла под душем, громко
Хочу - покупаю, хочу - прохожу мимо. Хочу - живу в Москве, хочу - в Лондоне. Да хоть в Нижнехуйске! И только одно «хочу» мне пока недоступно: Забелин. Но это пока! Олигархи не вопрос, Миллионы алых роз, К моим ногам. Кстати о «форбсах»: я сегодня ужинаю с Ментоном. Чтобы такое надеть? Танцуй Россия и плачь Европа. А у меня самая, самая, самая красивая попа. Черт! Я поскользнулась и упала на эту самую попу! Да и хер бы с ней! Сидя на полу душевой кабины, я продолжала вдохновенно горланить незамысловатую песенку. Жизнь удалась!
Не успела я выйти из ванной, а мой телефон уже разрывался. Ой, бля! Как я могла забыть предупредить Динечку о своем уходе?
– Мальвиночка! Детка! Это правда? Тебя уволили?
– В голосе друга слышалось искреннее беспокойство.
Мне стало стыдно:
– Успокойся, солнышко. Я сама ушла.
Willingly.
– But why?
– Да заебало, если честно, просыпаться ни свет ни заря. Как ткачиха или птичница.
А тут Тейлор подал в отставку. Я и подумала: почему бы не последовать вслед за ним?
– А меня ты могла проинформировать о своем решении?
– надулся Денис.
– Могла. И собиралась. Прямо сейчас собиралась тебе позвонить. А у меня сегодня ужин с Алексом, - протараторила я, пытаясь сменить тему.
– Ух ты! Wow! Классненько! А где?
– В «Ванили».
– Я вздохнула с облегчением: кажется, мне удалось избежать Динечкиной обиды.
Потом позвонил Фролкин и сбивчиво извинился за вчерашнее.
– Не берите в голову, Глеб.
– Теперь я могла позволить себе быть великодушной: деньги мирно лежали на моем счету.
– Кстати, я у вас телефон вчера не оставил?
– После «беседы» с Максом Фролкин снова стал обращаться ко мне на «вы».
– Нет, - соврала я не из вредности, а скорее из лени: неохота было заниматься возвращением мобильника.
Американец приехал ровно в восемь.
– Hi, glamorous. You are such a star.
– Он вышел из черного «Infinity» и открыл передо мной дверь.
– Thanks, dear. How are you?
– Я посмотрела на своего ухажера и решила: cool.
Да, мы на самом деле круто смотримся вместе: высокий шатен в темно-синих джинсах и белой рубашке с закатанными по локоть рукавами и загорелая брюнетка в смелом ультрамариновом платье. Да, нам действительно идет новый джип и модный ресторан. Да, мы как нельзя лучше вписываемся в формулу: young-rich-beautiful.
Но мне на это насрать! Мне нужен Забелин! А Алекс - это инструмент, tool, средство. Sorry, babe, но так уж устроена жизнь.
В «Ванили», как всегда, много пафосного сброда. Такая публика навевает на меня скуку. Развлекают разве что церковники: те чинно сидят за богато уставленным столом, басят и жрут. Неспешно и сладострастно. Да, любят отцы нашей церкви «Ванильку». И вкусно, и степенно, и от храма Христа Спасителя недалеко.
Алекс держался с простотой человека, который никому ничего не должен доказывать. И в этом тоже был свой снобизм. Он прекрасно разбирался в винах. Филе косули мы запивали «Barbaresco».
Выяснилось, что он любит Стравинского, джаз и европейское кино. Немного нетипично для американца, не правда ли?
Хотя, может, миллиардер - это уже вне национальности?
С Алексом мне было комфортно. Его я могла очаровывать спокойно и изящно, без напрягов, ведь он меня абсолютно не волновал. Я не отрываясь смотрела на него и думала о Забелине. Алекс часто отводит глаза. Похоже, смущается. А Андрей всегда смотрит в упор. Иногда от этого становится не по себе: кажется, что он читает мысли. Поэтому ему трудно врать. Алексу врать легко. Ему можно врать даже без слов. Я сижу, подперев щеку рукой, и делаю вид, что мне интересно все, что он говорит. А он верит. Верит, что мне действительно интересно. И его рассказ становится более эмоциональным. И вот я уже знаю, что по воскресеньям он играет в го, что два года он жил с китаянкой (и это был скандал), что его мать переехала в Лондон, а отец остался в Нью-Йорке.
– А почему ты выбрал Москву?
– спросила я, рассчитывая услышать в ответ что-нибудь менее избитое, чем beautiful Russian girls.
– Мне нравится чувствовать себя иностранцем. Ты везде немного чужой, а я с детства не люблю быть своим парнем.
К тому же в России у «Мейтон Стил» есть ряд важных проектов, и мне удобнее курировать их отсюда.
Такая мотивация мне была понятна. Я сама пару месяцев в году проводила в Лондоне именно из этих соображений. Мне нравилось дистанцироваться от общества, а иностранцу это довольно просто. Достаточно сделать вид, что не знаешь языка.
– Ты ведь говоришь по-русски?
– спросила я, заранее зная ответ.
– Немного.
– И никому в этом не признаешься?
– Зачем?
– Извини за то, что назвала тебя в клубе американским лохом. Сработало стереотипное мышление.
– Forget about it, - улыбнулся Алекс, и я подумала: хорошо бы с ним подружиться.
– Кстати, как Ольга?
– А что Ольга?
– пожал плечами американец.
– В ней нет класса.
По дороге домой он спросил:
– Когда мы снова увидимся?
– Не знаю. На днях я улетаю отдыхать.
– Далеко?
– Пока не решила.
– Поужинаем до твоего отъезда?
– О’кей.
Алекс немного помолчал, выключил музыку и, бросив на меня быстрый взгляд, спросил:
– Do you have a boy-friend?
– No.
– Good.
Подъехав к моему дому, он не попытался меня поцеловать или взять за руку. Умение ждать было одним из проявлений его хорошего воспитания. Забелин тоже умеет ждать, подумала я, выходя из машины. Вернее, не ждать, как этот американец, а выжидать, как затаившийся в кустах хищник.