Мальвина на ужин
Шрифт:
— Ой, у меня машина сломалась.
— Почини, пожалуйста, машину и отвези меня домой, — повторила я свою идиотскую просьбу.
Он опять полез целоваться. То есть после того, как он сказал своим приглушённым тоном, что у него сломалась машина, я поняла, что меня уже несёт в потоке, и никакой рот, ноги или другие части тела, которые позволяли себе произвольные движения, тут меня не спасут, контроль был полностью потерян.
— Почему в машине? — спросила я с трудом найдя секунду.
— Ну, ты же не поехала есть мороженое. Как я должен был
— Далеко?
— Нет, конечно.
Он завёл машину. Доехали мы с трудом, по пути несли ахинею и ржали, как два нервных психа. И правда, прискакали очень быстро. Он заехал под шлагбаум в полупустой двор, мы вышли из машины и поднялись на третий, опять третий!, этаж жилого дома. В лифте он попросил, чтобы я до него не дотрагивалась, так как не найдёт нужную дверь, а потом не попадёт ключом в замочную скважину.
Мы зашли в какую-то огромную навороченную квартиру, где сам по себе горел приглушённый свет и тихо пахло хвоей. Никаких экскурсий по этой квартире было не предусмотрено, за первой попавшейся дверью оказалась двуспальная кровать, которая уже устала ждать, когда наконец мы явимся.
Человечество знает много страстных совокуплений, когда полностью сносит крышу, всё плывёт, поцелуи, руки, ноги, тела — всё есть одно горящее пламя неописуемого блаженства, так что энергетическое поле нашей прекрасной голубой планеты пополнилось ещё одним таким.
На здоровье, Земля! Это мы, твои вечные дети, отблагодарили тебя своей чистой и искренней энергией. Процветай, великая!
Оторваться от друг друга было невозможно. Даже просто пошевелиться. Я вообще парила в эйфории никогда не случавшихся со мной ощущений и не хотела возвращаться в реальность.
— Ты слышишь меня? Эй, царица!
— Что? А, это ты опять?
— Да, опять, — он и правда начал с начала.
Мы вставали, ложились, бегали в ванную, пили воду из кулера, брызгались, целовались до невозможного состояния и трахались, могу сказать, с минимальными перерывами, какие только были возможны.
— Хорошо бы что-нибудь поесть, ты как? — спросил Ярослав часа в три ночи. Я посмотрела на часы — да, пять минут четвёртого. Опять в три.
— У меня с собой только жвачка есть и в машине клубника, если я её не потеряла. Где был этот маленький лоток с клубникой, который я купила по дороге, кто ж вообще знал.
— Пошли на кухню, — он хлопнул меня по попе.
Я завернулась в простыню и пошла за ним. Он даже не подумал о таких мелочах, что что-то на себя нацепить.
— А это чья… — хотела я спросить про квартиру, потом передумала. Зачем мне это знать, я вряд ли в ней буду ещё раз. Мне так и казалось, что это кафе, где дают мороженое.
— Квартира, в смысле? Моего братца, но он уехал сейчас. Наверное, в холодильнике ничего нет, кроме куска мяса в морозилке.
А вот и нет! Банка оливок, два яблока и упаковка камамбера с чёрным трюфелем. Соусы не в счёт, я их не люблю.
— Ты когда начала про яйца мамонта, тогда на ужине, я понял, что этим всё и кончится, — признался Ярослав.
— А я… А я… когда увидела тебя в дверном проёме. Я понимаешь, подхожу к какому-то непонятному заведению с дверью, похожей на, даже не знаю на что она похожа эта ваша чёртова дверь, короче, я стою и размышляю себе, что там за девицы ходят по лестницам в телевизоре, и вот бы мне так ходить, ну, правда, крутые девки и шмотки, и тут эта дверь открывается и стоит расфуфыренный мужик и улыбается. Мне? Ты подсматривал, скажи?
— Нет, я гостей ждал.
— Да уж. И этот франт мне говорит: «Здравствуйте!» Я такая, не фига себе! Это я здорово пришла. А тут сзади парочка, и это не мне было «здравствуйте», понимаешь?
Ярослав смеялся.
— А как ты меня нашёл там у перил?
— Ксения сказала. Я шёл, уже не помню куда, в банкомат, кажется, а она мне говорит, там девушка стоит, про вас спрашивала, Вероника зовут.
— Спасибо ей, кстати. Я даже не знаю её телефон. Я так с ней ни разу и не переговорила с того раза. Она у тебя работает?
— Да, но она в массовке. Это другой тип женщин, не такой, как ты.
— А я какой?
— Ты — мой… тип.
— Да, Шерлиз Терон, поняла.
— А мне вот кажется, намного даже круче.
Утром смотреть на себя в зеркало было просто стыдно. Идти в таком виде на работу, это как всем крикнуть сразу со входа, у меня был секс с драконом, вообще не сомневайтесь. Светка всю душу вытрясет, она и так уже обиделась, что я с ней не делюсь новостями.
— Я вызвал тебе такси, сейчас приедет, прости дорогая, очень тебя прошу, но я не могу тебя подвезти, — мой принц начал мяться.
— Сейчас некогда, но потом расскажешь, надеюсь. Боишься, что увидят, как я утром выхожу из твоей машины? Это ни к чему, согласна.
Я уехала. Ему мои последние слова точно не понравились. Но у меня всегда так, в конце клякса. Я тут же вспомнила про Буратино. Ой! А с этим-то что делать?
9.
Целый день я гоняла от себя мысли о Ярославе. Представляла себя Мальвиной и входила в образ уверенной и веселой ведущей.
«Ты приедешь?» — получила я смс-ку.
Ноги подкашивались. Устоять от этого безумия могла только потерявшая все гормоны старая рассудительная бабка под девяносто, мне до этого было далековато.
Нагрубила клиентке. Со мной такое вообще случилось впервые. Ей нужны были серьги, закрывающие её огромные слоновьи уши, то есть растянутые тонкие, как старая перчатка, мочки. Я предложила всё, что смогла, но подходящие были дорогими. Я и сказала, что массивное золото тяжёлое, и они всё равно будут переворачиваться, так как «ваши мочки их не смогут удержать, они слишком деформированы от возраста». За каким хреном я так сказала, уже не помню, наверное, поняла, что она всё равно их не купит, потому что они просто вываливались из ушей наизнанку. И тут началось: «как вы смеете давать оценки, вы сами деформированы своей жадностью, невоспитанная хабалка, а потом ещё «молодая зассыха». Та ещё ягодка перезрелая.