Малыш и Буйвол
Шрифт:
Мужики не ответили, только усмехнулись одинаково. У одного в руках нож, у другого – лук.
– Идите лучше своей дорогой, – сказал охотник. – Нечего вам тут делать. Кабанчик этот нам здесь совсем ни к чему.
– Видно совсем плохая у вас жизнь пошла, – раздумчиво сказал Буйвол.
– Жизнь она ведь плохой не бывает, – отозвался охотник, затыкая топор за пояс. – Плохой только смерть может быть… Расходимся ребята, – сказал он товарищам, и те синхронно кивнули, повернулись и побрели по тропинкам в разные стороны.
– Как же нам ведьму-то найти? – спросил Буйвол.
– А
– Значит, не заблудимся, – сказал Малыш, и охотник широко ему улыбнулся и подтвердил:
– Ага… – Он, видимо, собирался еще что-то сказать, но лишь махнул рукой и торопливо ушел, не попрощавшись, скрылся за углом дома.
Стало совсем пусто. Только скалились с заборов звериные черепа.
– Теперь не заблудимся, – пробормотал Малыш, и хмурый Буйвол покосился в его сторону.
Друзья еще немного постояли, оглядывая темные окна, надеясь на что-то. Но все было тихо. Деревенька словно вымерла.
Так ничего не дождавшись, товарищи вновь углубились в лес.
Глава 22
С каждым днем, с каждым часом идти становилось все тяжелей. Ладно, если бы они двигались куда-то. Нет же – кружили на месте.
Чаща, в которую они забрели, на лес походила мало. Странные деревья росли здесь – кривые стволы, кора, висящая клочьями, безлистные кроны – словно перевернутые корни. На сучьях – космы бурого мха и серые наплывы лишая. Земля вокруг голая – ни травинки, только скользкая плесень и белёсые тонконогие грибы-поганки, растущие кругами. Какие-то ямы, заполненные гниющей пузырящейся жижей. Непроходимые завалы бурелома. И – местами – странные валуны, огромные, вросшие в землю, на вид вроде бы шершавые, как обычный камень, но на ощупь гладкие и всегда теплые, словно что-то живое.
Даже небо здесь было другое. Ночью оно, ничего не освещая, светилось, хотя ни звезд, ни луны не было видно – словно мутное мерцающее марево накрывало поверху лес. А днем небо заволакивало темной дымкой – лишь солнце просвечивало сквозь нее. А порой даже несколько солнц.
– Это только чудится, – говорил Буйвол, успокаивая Малыша и себя. – Это просто морок.
За все время – никакого движения. Даже воздух застыл, загустел.
И тишина – мертвая, пугающая, рождающая призрачные звуки.
Слышалось всякое – далекая музыка, легкая, прекрасная, притягивающая. С неба доносилось мелодичное многоголосое пение. Потом вдруг раздавались крики, катился по лесу металлический лязг, грохот – словно где-то шел бой. Иногда начинали перешептываться деревья. Хихикали грибы, взвизгивали под ногами.
Но это все чудилось. В действительности была лишь абсолютная тишина.
И звуки шагов.
Еда кончилась, мясо пришлось выкинуть. Воду допивали, считая каждый глоток.
Никакой живности в этом лесу не водилось. Только раз встретилось на пути нечто, похожее на многоногую жабу, но товарищи подозревали, что это был призрак. Видение. Такое же, как фигуры, выступающие из-за деревьев и бесследно исчезающие, если посмотреть прямо на них; как появляющиеся на шляпках грибов
– Это только чудится. Это просто морок…
Страшнее всего было ночами – сотни крохотных огоньков, сотни светящихся глаз таращились из тьмы. Слышались шепотки и шорохи, порой совсем рядом раздавался смех. Казалось, что деревья в это время оживают, шевелят сучьями, разевают пасти гнилых дупел и тянутся, клонятся к людям. Костер почти не давал света, тлел, задыхаясь. Возле него, прижавшись спинами, пытались хоть немного отдохнуть Малыш и Буйвол.
– Это только чудится. Так ведьма пугает чужаков. Нас. Испытывает…
Светились алым обнаженный клинок и наконечники стрел, но разве справится оружие с бесплотными тенями?
– Испытывает нас. Предупреждает – если случайно сюда забрели – уходите, отправляйтесь назад. Она так только с чужими – своих-то всех знает. Да и не забредут сюда местные. Пройдут к ведьме тайными тропами, коротким путем…
Ночи тянулись долго. Чудилось порой – рассвет. Но через несколько минут сияние меркло, и снова сгущалась тьма. А когда по настоящему начинало высветляться небо, уж и не верилось, что пришло утро.
Днем друзья продолжали путь. Шли, вроде бы, всегда прямо, вперед. Но снова выходили к старым своим кострищам. Кружили, петляли, теряли силы, сбивали ноги. Отмечая свой путь, делали зарубки на стволах, обламывали сучья. И все равно не могли выйти из зачарованной чащи.
– Нет, я не сдамся. Не для того пришел, чтобы повернуть назад. Меня не переупрямить. Рано или поздно все равно выберусь отсюда и найду тебя. Всю здесь повырублю, выжгу. Если добром не хочешь…
Порой Буйвол во весь голос звал ведьму, кричал, что хочет увидеть ее, что у него есть вопросы, что только она может ему помочь. Он льстил ей, называя величайшей, мудрейшей, и тут же ее проклинал.
Но лес поглощал все звуки. И было жутко слышать, как в плотном воздухе бесследно глохнут слова, словно застревают среди древесных стволов.
Малыш говорил редко, а если и говорил, то шепотом. Он боялся навсегда лишиться голоса…
Три дня бродили они по мертвому лесу.
А может больше.
Или меньше.
– Это просто морок, – устало приговаривал Буйвол.
Приближалась четвертая ночь.
И снова друзья оказались на прежнем месте, вышли к погасшему вчерашнему кострищу, хотя, вроде бы, нигде не поворачивали, шли вперед по старым зарубкам, потом делали новые…
– Завтра мы отсюда выберемся, – пообещал Буйвол, опускаясь на груду лапника и стягивая сапоги. – Так что сегодня нам надо как следует отдохнуть.
– Ты это говоришь каждый вечер, – скривил в подобии улыбки потрескавшиеся губы Малыш.
– Мы уже отметили все стволы в округе. Мы забираемся все дальше… – Буйвол, смотав грязные сырые портянки, рассматривал свои сильно потертые ноги. Кожа на ступнях съежилась. Сбитые ногти на больших пальцах почернели. Буйвол надавил на них – больно не было, но из-под ногтей выступила кровь.