Малыш: мамино счастье
Шрифт:
– Ближе к ночи, – ответила сдержанная Олеся Викторовна и ушла.
Потом мы долго с тетушкой из приемного отделения (очень вежливой, кстати) оформляли карту, мерили давление, взвешивались и делали клизму [42] . Меня очень удивило, что унитаз там был всего один. Все-таки вещь после клизмы очень нужная, но почему-то в единственном экземпляре. А вдруг я не успею полностью очиститься (эта процедура требует не меньше 25 минут), когда мне в затылок начнет дышать следующая роженица с двумя литрами холодной воды в кишечнике? Но потом я поняла, что даже если рожающие женщины идут одна за другой непрерывным потоком, процесс оформления занимает минимум треть часа. За это время все можно успеть.
В родблок меня подняли где-то около пяти – после душа и сдачи
Акушерка показала мне мой бокс. Я огляделась. Стол, стул, кровать на колесиках, кровать Рахманова, шкафчик-витрина, еще стол (видимо, для малыша), на стене большие круглые часы (ходят!). А это что? Холодное металлическое судно. Как мило! Тут в бокс вошла другая, как оказалось уже «моя» акушерка – Анна Сергеевна, приятная стройная женщина лет 50-ти. Она принесла постельное белье и предложила мне застелить постель. Справившись с заданием, я стала присматриваться и прислушиваться. В коридоре туда-сюда сновали люди в белых и голубых халатах. Слышались крики младенцев, гул каталок. А это что за душераздирающие стоны? В соседнем боксе на кровати сидела девушка, совсем молоденькая – лет семнадцать. И, ни на минуту не переставая, громко стенала, звала на помощь и кричала, что больше этого не вынесет. Но к ней никто не спешил.
Вот оно – новое разочарование. Тебе кажется, что раз ты уже в родблоке, то должна находиться под неусыпным контролем медперсонала, который обязан являться по первому зову и оказывать посильную помощь. Щас! Пришли, проверили, как твои дела, оценили обстановку и ушли. А ты развлекай себя сама: пой, читай стихи, гуди низким голосом, вспоминай технику массажа и способы релаксации. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
Смотреть на ее страдания было выше моих сил, поэтому я стала прохаживаться по боксу. Я чувствовала себя героем перед совершением подвига. Космонавтом перед выходом в открытый космос. Капитаном-подводником перед ответственным погружением. Вот оно! Скоро свершится! Я ощущала внутри легкий трепет, но к нему большой порцией примешивался кураж, так что было почти не страшно.
Рецепт позитива
Все 9 месяцев мы окружены повышенным вниманием и заботой близких. Мы привыкли, что нас утешают, подбадривают, боятся огорчить… И когда мы поступаем в роддом, то как-то невольно ждем такого же трепетного отношения к себе от медперсонала. Не надо ждать! В роддоме с нами никто сюсюкаться не будет. И, возможно, слов поддержки, участия мы вообще не услышим. Надо приготовиться к этому заранее. Конечно, «доброе слово и кошке приятно», но мы при шли не за этим. Мы пришли за профессиональной помощью. Пусть уж лучше не будет «сюсю-мусю», но зато рождение нашего малыша пройдет «как по маслу», и с профессиональной точки зрения все будет сделано правильно.
Где-то в половине шестого (висящие на стене часы не давали забыть о времени) с правой стороны поясницы несильно заломило. Ага, началось! Ломота стала медленно разливаться по нижней части спины. Сердце забилось сильнее. Еще через несколько минут я позвонила мужу – приезжай, рожаю!
Мужской взгляд.
Звонок раздался ровно в шесть. Я выключил компьютер, попросил у начальника назавтра отгул и поехал домой. Там принял душ, поел, взял заранее подготовленное исподнее (плоды «синдрома гнездования») и отправился в роддом.
О чем я думал по дороге? Да о том, как бы поскорее доехать, черт возьми!
…В дверях появилась незнакомая молодая женщина в белом халате – ординатор. Перед собой она толкала столик с каким-то агрегатом. В ответ на мой вопросительный взгляд, она сказала, что пришла делать КТГ (измерение сердцебиения ребенка и возбудимости матки). Я улеглась на только что старательно застеленную самой себе кровать. Мое пузо опоясали ремнями и проводами. Пришлось лежать 15 минут (как долго!) без движения, наблюдая, как агрегат выплевывает бумажку с причудливыми зигзагами.
В начале седьмого зашла Олеся Викторовна, проверила состояние дел (опять влагалищный осмотр) и ушла. Я вновь осталась одна. Решила походить, поглазеть на то, что происходит вокруг. И только я почувствовала под собой холодный пол, как – бабах! – внутри что-то лопнуло, и из меня вылилось полведра воды.
Мама моя! Это что, воды? Не успела я об этом подумать, как ко мне подбежала Анна Сергеевна. Мне даже показалось, что она выросла из-под земли. Акушерка обняла меня за объемную талию и бросила на пол кипу пеленок, приговаривая:
– Сейчас мы пеленочками пол-то и вытрем.
Мне было странно смотреть, как стерильные кусочки ткани используются не по назначению – в качестве половой тряпки.
Почти сразу после излития вод я почувствовала болезненные сокращения. Схватки! Как везде учат, засекла время. Неприятные ощущения длились где-то 30 секунд и повторялись через каждые 4 – 5 минут.
Ощущения в первом периоде родов
Латентная фаза : боль как во время месячных; возможна тупая боль в области крестца. Слабые, затем умеренные схватки продолжительностью 20 – 30 секунд с интервалом 20 – 10 минут.
Активная фаза : боль внизу живота, в крестцовой области и бедрах; вытекание околоплодной жидкости; нарастающая усталость. Умеренные, затем сильные схватки 45 – 60 секунд с интервалом 10 – 2 минуты.
Переходная фаза : боль внизу живота; сильное давление в области крестца и промежности; бросает в жар и дрожь; возможна тошнота, головокружение, судороги. Сильные и очень сильные схватки 60 – 90 секунд с интервалом 2 – 1 минута.
Вновь зашла Олеся Викторовна. Ей уже доложили, что у меня отошли воды.
– Ну, что? Зову анестезиолога? Будем делать эпидуральную анестезию.
– Так скоро? Зачем? – удивилась я. – Я еще держусь.
– Давай, давай, когда закончим, уже держаться не сможешь…
И снова ушла. Ей на смену пришел мужчина. Анестезиолога звали Борис Борисович. Он деловито поинтересовался, делали ли мне когда-нибудь обезболивание (например, у стоматолога) и не было ли аллергии на анестетики. Я пожала плечами: да, анестезию делали, реакции, вроде, не было.
Вместе с медсестрой он принес все необходимое, сунул мне бумажку на подпись (что я согласна на анестезию) и начал процедуру. Она длилась долго. В нижнюю часть спины мне вставили иглу, опоясали все тело прозрачными проводами, прикрепив их к коже пластырем, провели еще какие-то манипуляции.
Олеся Викторовна оказалась права: к тому моменту, как мне закончили делать анестезию, боль уже была сильной. На схватке меня бросало в жар, я краснела и не знала, куда себя деть. Все дыхательные методики вылетели из головы, и я инстинктивно дышала глубоко в начале и в конце схватки и поверхностно – на ее пике.