Малыш от бизнесмена. Любимых в награду дают небеса
Шрифт:
Слегка ежусь, когда в спину ударяет пронзительный шквал ветра. Вчера еще ходила в тонкой толстовке, а сегодня… Хорошо, что догадалась пальто надеть. Погода ужасно изменчивая. Один день может быть солнечным и теплым, другой – заставляет надеть что-то посерьезнее. Ну, хоть теперь дождей не будет. Пусть лучше уж снежок.
Подруга касается моего плеча и слегка похлопывает, привлекая внимание.
– Ален, давай, все-таки подвезу? – указывает на машину, припаркованную неподалёку от кафе. Изящно передернув
– Что-то сегодня погода не радует.
– Нет, спасибо, Мир, - мягко отказываю.
– Я прогуляюсь, свежим воздухом подышу.
– Точно?
– Угу, – поднимаю повыше бежевый шерстяной шарф крупной вязки, - да и забежать надо кое-куда. Поправив на плече сумку, успокаиваю подругу: – Максимум – полчаса - и дома буду.
– Ну, ладно, - сдается Садулаева. Зеленые глаза вопросительно заглядывают мне в лицо.
– Я тогда побегу? Обещала Ангелинку с репетиции забрать.
– Беги, – спохватившись добавляю.
– Ангелине привет передавай!
– Обязательно! – кивает Садулаева.
Чмокнув меня в воздух возле щеки, чтобы не испачкать ярко-красной помадой, Мира торопится к черному «Ниссану». Помахав на прощание, сосредоточенным взглядом провожаю отъезжающий автомобиль. Как только «Ниссан» скрывается из вида, улыбка тает на моих губах. Крепче сжимаю ворот пальто, озабоченно хмуря брови.
Значит, не зря Дима все эти дни был такой смурной. Хоть я и плохо разбираюсь в бизнесе, догадываюсь, что все далеко не так просто. В голове, словно на повторе, звучат полные беспокойства слова Мирьям:
– Ты, наверное, знаешь, что акционерами «Парадайз» являются Дима и Давид? Дицони тоже, но у него не так много акций, - упоминает еще одного партнера Мира. Как не силюсь не могу вспомнить человека с такой фамилией.
– А вот Алексей Анатольевич, - каждую букву имени нечестного конкурента Садулаева Мирьям произносит с особым презрением, – «шестерка» Зимина - как раз тот, кто палки в колеса нашим мужчинам вставляет.
– Мир… - смущенно пожимаю плечами.
Садулаева догадывается без лишних слов о моем затруднении, поэтому тут же старается пояснить:
– Эти двое, - кривит губы Мирьям, - провернули аферу и увели очень важные документы. Чтобы ты понимала, Алена, цифры, которые фигурируют в этом бизнес-плане шестизначными нолями обозначаются.
Охаю, прикладывая ладонь ко рту. Для меня это просто немыслимые деньги!
– Но как же…?
Мира опускает голову, а когда вновь поднимает взгляд, отчетливо вижу ничем не прикрытую боль.
– Это я виновата, поверила на слово этой сволочи. – Алексею Анатольевичу?
Простым кивком подруга подтверждает мою догадку.
– Да, ему. Эта сволочь… гад! Он ввел меня в заблуждение, и я без задней мысли отдала все ценные бумаги прямо ему в руки, а он в свою очередь – Зимину. Это почти стоило Давиду всей карьеры. А Дима, как учредитель, тоже может потерять большие деньги, – вижу отчаянье в глаза Миры и сердце, екнув, кровью обливается.
– Из-за меня…существование фирмы под угрозой.
– Но что же делать? – даже вкус десерта неожиданно теряет всю свою прелесть и на языке отчетливо чувствуется навязчивая кислинка от ягод.
– Вся надежда на Дицони, – в глазах Миры загорается огонек. – Он - настоящая акула! Столько поглотил компаний, – понижает голос подруга.
– Его все боятся. Улыбаются, лебезят, а сами нож в любую секунду готовы вонзить, потому что знают - не по зубам он им, - Мира сжимает кулачки так, что белеют костяшки. – Я уверенна, именно он сможет вытрясти все из этих двух негодяев! К тому же, у него особые счета с Зиминым. Уж поверь, он не упустит шанс, – поджимает пухлые губы. В глазах смерч.
– Я, конечно, в своем Давиде не сомневаюсь, но сама знаешь, какой он у меня правильный… и чтит законы и все такое, - будто спохватившись, Мира добавляет, - но Стэфан - это другое. Он умеет бороться по правилам этих гадов, - приподнимает аккуратно оформленную бровь. – Ну, знаешь, «грязные» способы.
Я даже и близко понятия не имею, что означает «грязные» способы, но послушно киваю. Раз Мира полностью доверяет этому Стэфану Дицони – значит и я буду!
Громкий автомобильный сигнал со стороны дороги отвлекает от мыслей, и я возвращаюсь в реальность.
– Эй, смотри, куда тащишься, черепаха, - водитель непозволительно грубо обращается к старушке, которая, растерявшись от столь резкого обращения, замирает посреди дороги. Преодолев за пару шагов расстояние между нами, я мягко беру под руку пожилую женщину. С ее морщинистого такого в своем глубокоуважаемом возрасте лица растерянно и обиженно смотрят поблекшие от времени глаза.
– Пойдемте, бабушка, - ненавязчиво беру старушку под локоть и веду вперед под нетерпеливым взглядом водителя «девятки».
Женщина, медленно передвигая палочкой, следует вперед.
– Ой-ой, - бабушка стареется идти быстрее, но не такие уже молодые ноги подводят. – Спасибо, внученька! Сейчас все о стариках забыли… Дай Бог тебе здоровья, милая.
Как только мы оказываемся на другой стороне улицы, старушка принимается копаться в своем видавшем виды целлофановом пакете.
– Сейчас, милая, не убегай сразу, - старушка останавливается расстроенно, понимая, что ей совершенно нечем меня угостить, но затем, должно быть, что-то вспомнив, ее лицо озаряется доброй улыбкой. Узловатые пальцы скрываются в глубоком оттянутом кармане старенького пальто. Еще мгновение и она вынимает конфетку. Обычная барбариска – из тех, что стоят по рублю почти в каждом киоске. Протягивает мне леденец в выцветшем фантике. – На, вот, возьми, внученька.
Не смея обидеть старушку, принимаю нехитрое угощение. В груди что-то тепло растекается от этого небольшого знака благодарности.