Малыш от бывшего
Шрифт:
— Хорошо, — Аня кивнула, — а теперь, я думаю, тебе пора, — добавила она, поднимаясь со стула.
Ветрова даже не поняла, в какой момент оказалась в руках Варшавского, Ник вихрем налетел на девушку, заключив в свои объятия, прижимаясь носов к ее макушке, вдыхая аромат.
— Ник, — она сделала попытку отстраниться.
— Не хочу, я не хочу больше никуда уходить, — зашептал он, удерживая бьющуюся, словно птичка в клетке, Аню в объятиях. — Я не хочу больше вас оставлять.
— Варшавский, — прошептала она на выдохе, когда мужчина поднял ее над землей и усадил на стол, впиваясь в губы настойчивым
— Анька, моя Анька, — шептал Ник, расстегивая пуговицы на тонкой шелковой блузе, обжигая прикосновениями нежную кожу. — Моя, — повторил он, срывая легкую ткань и плеч девушки.
Холодный ветерок, пробежавшийся по оголенной спине, привел девушку в чувства.
— Ник, — она уперлась ладонями в плечи мужчины, отталкивая его от себя. — Ник, остановись.
Утробно простонав, Варшавский все же остановился, нехотя отстранившись от девушки, он бросил на нее подернутый дымкой безумного желания взгляд и тяжело задышал.
— Я все еще тебя не простила, Варшавский и я не сплю с женатыми мужчинами, — припечатала она, собираясь спрыгнуть со стола и ругая себя за минутную слабость.
И уж чего она точно не ожидала, так это громкого смеха Варшавского, эхом разлетевшегося по всему пространству. Он действительно смеялся, откинув голову назад и обнажив ровный ряд белоснежных зубов, заливался безудержным смехом. А Аня хлопала глазами, не понимая, что именно в ее словах так сильно насмешило мужчину.
— Прости, — стирая с глаз слезы, произнес Ник и нагнулся, подбирая с пола блузку девушки. — Я тебя понял, Нют, ничего не будет, но сегодня я никуда не уйду, — добавил он, протягивая вещь девушке.
Глава 26
Выпроводить мужчину Ане так и не удалось, но обещание Варшавский сдержал и на честь девушки больше не посягал. Молча взяв постельное белье, он удалился в гостевую спальню.
Утром Ветрова проснулась от звонкого голоса и прикосновений маленьких ручонок сына. Голова нещадно гудела, и очень хотелось спать. Практически до самого утра Аня крутилась в постели, и лишь в четвертом часу Ветровой наконец удалось уснуть.
— Мама-мама, — колокольчиком звенел рядом с ухом Андрюшка, навалившись на мать всем своим телом. — Просыпайся, мы в садик опоздаем.
С трудом продрав глаза, Ана посмотрела на нависающую над ней довольную мордашку сына. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, от чего сын ярче начищенного самовара сияет.
Наверняка уже успел обнаружить Варшавского в квартире и сделать выводы. Несмотря на юный возраст, Андрюшка рос очень сообразительным.
— Ну мааам, — протянул малыш, обнимая Аню.
Он часто так делал, забирался к ней на кровать с утра, прижимался и обнимал маленькими рачками.
— Встаю-встаю, — рассмеялась Аня, обнимая сына и вдыхая его аромат. Ее малыш, ее маленький мужчина, однажды он вырастет и тогда… тогда Аня его отпустит, и ни за что не станет вмешиваться в его жизнь. Когда-то давно, еще в роддоме, после многочасовых,
— Мам, а папа-Коля блинчики приготовил, — произнес малыш и Аню словно током прошибло. Миллионы острых кинжалов пронзили грудную клетку, причиняя невыносимую боль.
Слишком быстро, все это слишком быстро, как она могла это допустить? Слово «папа» больно резануло по слуху, Ана поморщилась, с лица сошла улыбка.
— Мам, — осторожно проговорил сын, явно почувствовав изменения в настроении матери, он вообще хорошо считывал ее эмоции, и Аня в очередной раз себя отчитала, нельзя же быть такой открытой книгой. — Я тебе расстроил? — спросил малыш.
— Нет, Андрюш, что ты, иди сюда, — она повалила сына на спину и принялась щекотать, чтобы как можно скорее отвлечь его от ненужных мыслей. Сработало, по комнате разлетелся заливистый смех малыша, а потом послышался низкий, мужской голос.
— Я отправил тебя будить маму, а не ложиться спать, — улыбаясь, отчитал малыша Ник.
— Я не сплю, я будил, — воспользовавшись замешательством матери, малыш спрыгнул с кровати и побежал к отцу. Ник только успел распахнуть объятия, и малыш тут же оказался у него на руках, звонко смеясь и обнимая отца так крепко, что Аня, казалось, сама почувствовала эти объятия.
— Будем завтракать? — поинтересовался Ник у малыша и перевел взгляд на Аню.
— Будем, — закивал Андрюша.
— Я сейчас приду, улыбнулась Ветрова, — провожая взглядом мужчин.
Андрей что-то воодушевленно рассказывал Нику, а Аня оставалось надеяться, что сейчас она не совершает самую большую в своей жизни ошибку.
Поднявшись с кровати и прихватив одежду, девушка направилась в душ. На утренние процедуры у нее ушло не больше пятнадцати минут, и когда она появилась в кухне, Андрюша уже уплетал приготовленные Ником блины. Варшавский же все еще суетился у плиты, дожаривая последнюю порцию сытного завтрака.
Знакомый аромат ударил в ноздри девушки, возвращая ее в далекое прошлое, где они с Ником были счастливы, где не было предательства и боли, где не было обид и лжи. Он точно также готовил ей завтраки, когда оставался у нее, а она чувствовала себя самой счастливой на свете, тогда ей казалось, что ничто на свете не сможет омрачить их счастья.
— Мама, ты плачешь?
— А что? — Аня тряхнула головой, смахнула слезы. Ну что за дура такая? — Нет Андрюш, так бывает, когда не высыпаешься, — поспешила объясниться девушка.
Сыну, кажется, такого объяснения было достаточно, и он снова принялся поглощать завтрак.
— Не выспалась? — спросил Ник, ставя перед Ветровой кружку с ароматным кофе. Даже на расстоянии она чувствовала запах корицы. Неужели помнит?
Ничего не ответив и лишь пожав плечами, Аня прошла в кухню и села рядом с сыном.
— Вкусно? — спросила она у малыша.
— Очень, — ответил тот с набитым до отвала ртом, вызвав у Ани улыбку.
— Сомнения по поводу моих кулинарных способностей? — вмешался в разговор Ник, ставя перед Аней тарелку с горячими блинами, обмазанными сливочным маслом и обсыпанными сахаром, все как она любит.