Малышка для диктатора
Шрифт:
– Полина, – в последний момент все же решаю назвать свое настоящее имя.
– Приятно познакомиться, Полина. Не хочешь рассказать, что у тебя случилось? Не думаю, что ты ловишь кайф от того, как твои ноги медленно превращаются в ледышку.
Я фыркаю. Ну какое дело ему до моей жизни?
– Если вы решили таким образом заработать плюс один голос на выборах, то боюсь вас огорчать: вам и десяти лет не хватит, чтобы завоевать сердца избирателей.
– Ты забавная, – смеется он в ответ, а потом отвлекается на входящее сообщение на своем телефоне.
В салоне тихо играет местная радиостанция, печка работает на
– Сколько тебе лет? – вдруг спрашивает он, и, верь я в телепатическую связь между людьми, могла бы подумать, что между нами она существует.
– Достаточно взрослая, чтобы голосовать, но слишком молода, чтобы выходить замуж, – говорю уклончиво, отправляя в рот очередной кусочек рыбы. Такой вкуснятины я не ела никогда в жизни.
– Учишься где-то?
– Да, на инязе.
– И какой язык?
– Английский, французский и немецкий.
– Да ты полиглот, – с издевкой в голосе произносит он, откидывается на спинку сиденья и зевает, прикрывая ладонью рот.
– Между прочим, я весной на три месяца еду в Германию по обмену. – Я гордилась тем, что была лучшей на потоке и что мне удалось попасть в студенческую программу по обмену студентами. Конечно, до весны мне придется потрудиться и собрать денег на всякие расходы, а еще сделать загранпаспорт, но так близко к мечте я еще ни разу не была.
– Это, бесспорно, впечатляет.
– На самом деле это хорошая возможность попрактиковаться в языке и заработать дополнительные баллы для того, чтобы устроиться после окончания университета на хорошую должность.
– Хах, я знаю гораздо более действенные способы в практике и использовании языка, которые могут помочь тебе получше устроиться в жизни. Хочешь, научу?
– Сделаю вид, что не поняла, о чем вы. – Мои щеки в который раз за этот вечер залились розовой краской.
– Ну, сама посуди, ты молодая, привлекательная девушка. Ты с легкостью могла бы подцепить богатенького мужика, вскружить ему голову и крепко вцепиться в его толстый кошелёк, чтобы не жить в этом клоповнике и уж тем более не сидеть на улице из-за родителей-алкоголиков. Что, скажешь, ни разу не думала об этом? И даже в тачку ко мне не за этим села?
Его слова меня задели. Я с трудом сглатываю подступивший к горлу ком и дрожащими руками закрываю крышку коробочки с едой.
– Вы меня не знаете, и не вам учить меня жить. И моя мама не пьет. Она ушла на сутки, – мой голос звучит ровно и бесстрастно. Я уже начинаю жалеть, что поддалась минутному порыву и согласилась сесть в этот чертов мерс.
– Да успокойся ты, – кривится он, обхватывая мою тонкую кисть своими длинными пальцами.
От этого прикосновения сердце пропускает удар, а потом начинает биться с удвоенной силой. Исаев говорит что-то ещё, но я не могу разобрать его слов. Смотрю прямо перед собой и чувствую, как жжет кожу в месте соприкосновения наших рук. Такого со мной еще никогда не было, и странные ощущения вызывали дрожь по всему телу. Все мое естество было сосредоточено там, где его пальцы впивались в мою кожу.
– Эй,
– Да, – выдыхаю я и непроизвольно облизываю губы. Взгляд Исаева потемнел. Он вдруг и сам замолчал, не сводя с меня своих пронзительных зелёных глаз в обрамлении длинных густых ресниц, что было так несвойственно мужчинам.
Между нами творится что-то странное. Он вдруг наклонился ближе, а его рука соскользнула ко мне на колено. Я завороженно наблюдаю за каждым его движением, не до конца понимая, что происходит. Хотя нет, прекрасно понимаю. Он хочет меня поцеловать. Меня!
Я смотрю на его тонкую линию жестких губ, чувствую аромат парфюма и, несмотря на сигнал тревоги, который забил мой разум, прикрываю веки и, забыв обо всем на свете, тянусь навстречу мужчине. Наверное, он хорошо целуется. В отличие от меня.
Но этого я так и не узнала. Мой старенький мобильный в кармане куртки ожил, развеивая сумасшествие, я резко открыла глаза, а мужчина отодвинулся от меня подальше к окну и достал из пачки ещё одну сигарету.
– Я… мне пора, – мне пришлось откашляться, чтобы произнести хоть слово. Сестра написала, что можно вернуться домой, и это было невероятно вовремя. Я чуть было не совершила ужасную ошибку.
– Номерок свой не оставишь? – выдыхая дым прямо в салон автомобиля, спрашивает он.
Исаев даже не смотрит в мою сторону. Просто интересуется ради приличия, словно мы только что переспали, одному из нас пора домой и ради приличия можно обменяться номерами телефончика. Чтобы потом выбросить в мусор листок либо просто не внести в телефонную книгу абонента.
– Нет. И спасибо за ужин.
Я дергаю дверку, и в салон автомобиля с улицы проникает мороз.
– Пакет забери, кто после тебя доедать будет?
Я замираю и бросаю взгляд на бумажный пакет у моих ног, несколько мгновений мешкаю, но стоит представить, как утром вместо овсяной каши либо жареных яиц буду доедать лазанью, не раздумывая принимаю такой щедрый величественный жест со стороны лидера политической партии. И, не говоря ни слова, выхожу из машины. Заставляю себя не оглядываться, но всю дорогу до подъезда чувствую на спине его горящий взгляд.
Странный мужчина. Я так и не поняла, чего ему надо было от меня.
Между вторым и третьим этажами я натыкаюсь на высокую мужскую фигуру и безошибочно распознаю в нем парня Кати.
– Привет, малая. – Он тоже узнаёт меня в тусклом свете горящего экрана телефона.
– Привет. – Я ускоряю шаг, перепрыгивая через ступеньку.
Слава не понравился мне с первого взгляда. Самый настоящий гопник с района. Не удивлюсь, если он еще и промышляет чём-то. И что в нем Катька только нашла? Почему-то мне кажется, что он ещё принесёт нам много неприятностей.
Я остановилась на пятом этаже и выглянула в окно. Чёрного мерса во дворе уже не было. Я выдохнула от облегчения и надеялась, что с этим мужчиной я больше никогда не встречусь. Потому что он странный. И потому что красивый. Слишком. И потому что я все ещё думаю о том, каким был бы наш поцелуй. Я поднесла пальцы к лицу и провела по своим обветренным шершавым губам. Ему бы точно не понравилось со мной целоваться.