Малышка из трущоб
Шрифт:
— Перерыв закончен, — равнодушно произносит «принц» и возвращается в гостиную.
Чёрт! Не мог ещё две минуты поболтать?
Отставляю чашку и возвращаюсь на своё место. Лена уже вернулась и даже подправила макияж, так что красноты совсем не видно.
Собственно, часы уже как пять минуть пробили девять, приходится подняться. От волнения взмокли ладони: потёрла одну о другую и прочистила горло.
— Я медитирую и рисую комиксы, — сдержанно улыбаюсь, потому что хочется смеяться. Не так просто на всю страну признаться, в чём либо.
Девочки
— Какое у вас было задание?
— Рассказать о себе то, что никто не знает.
— Это никто не знает? Из ваших родных?
— Нет.
— Вы скрываете от них? Не доверяете?
Оо… как мы умеем копать! А мужчина-то психолог. Неудивительно, когда имеешь дело с нефтяной компанией.
— Боюсь не понимая и осуждения, — произношу, а сама думаю, что мы просто уже давно не общаемся нормально, чтобы чем-то делиться. Маму и Вику интересуют только деньги, которые я получаю. Иногда, для вида они спрашивают как у меня дела или могут даже помочь по дому, но такое случается под хорошее настроение, или когда что-то нужно.
Я сажусь в кресло, потому что Прадов молчит. Зато поднимается Снежана и начинает цитировать Шекспира, я не смогу его пересказать, простите. Но суть такова, что Джульетта на балконе, а Ромео объясняется в любви. Он поет ей дифирамбы, сравнивая по красоте с луной.
Прадов задаёт придирчивые вопросы, девушка краснеет, кто-то что-то выполнял, а я снова пожалела, что не взяла книгу. Водить пальцем между складочками кресла оказалось невероятно завлекательно.
Меня привлеки внезапные «охи». Неожиданные и возмущенные.
Лида целует Прадова.
М-да…
Ну, всякое бывает, решила взять принца за… инвестиции?
Девушка отстранилась, поправила платье и, улыбаясь, вернулась на своё место.
— Спасибо вам за увлекательный вечер… Увидимся завтра, — мужчина поднимается, вытирая рот и показывает Илье, чтобы прекращал вещание.
— Дай сюда бумажку, — требует у Лиды.
— Зачем? — девушка невинно хлопает шоколадными глазками.
— Нина! — кричит миллиардер, так что цветы в вазах задрожали.
— Ничего подобного в заданиях не было, — краснея, оправдывается помощница.
Слышится смех. Мой? Мой смех? Какого… я смеюсь?
— Вам смешно? — прищуривается миллиардер, переключив внимание на меня. Лида, пользуясь случаем, ускользает, как и другие участницы, чувствуя, что вот-вот полыхнёт.
Зачем она это сделала? На что рассчитывала? Покорить? Удивить находчивостью?
— Вас поцеловала женщина. Это просто ужасно. Не знаю, как вы пережили, — стараюсь не улыбаться, но просто у Прадова было такое возмущенное лицо. И вообще, что я такое говорю?!
— Вы веселитесь? — возмущенно.
— Я скорблю, — иронично.
— Да вы издеваетесь!
— Отнюдь. Сочувствую.
— Вы врёте.
— Да, — отвечаю как на духу и не могу не улыбаться.
— Алиса, — рычит «принц».
— Всё ухожу, — примирительно выставляю руки. — А можно забрать
Нина смеётся в кулак, а я прячусь на кухне подальше от грозного взгляда.
Миллиардер великодушно покидает нашу виллу, уехав на арендованном серебристом «мерседесе». А я запираюсь в своей комнате, засев за учёбу, очень надеясь, что девочки не придут с разборками. Я ведь ничего не сделала? Смех, это ведь не преступление?
Вечером, не рискую присоединиться к съёмочной группе за ужином, чтобы не гневить нашего принца, а то ещё явится нежданно-негаданно… Беру еду и снова запираюсь в комнате. Девочек, кстати, не видно. Наверное, в город ушли развлекаться, чего им дома сидеть молодым и красивым, может, встретят своего более сговорчивого миллионера.
Засыпаю с тревожными мыслями о том, что я совершила ошибку, придя сюда, ещё не догадываясь, что приготовило мне утро…
Утро. В Греции оно наступает раньше из-за жары. В восемь утра можно смело отправляться на пляж, а ближе к двенадцати, лучше оттуда бежать. И это несмотря на май месяц. Температура воздуха днём двадцать восемь градусов, но местные жители, чувствуют себя вполне комфортно. Может потому, что летом тут столбик термометра запросто может перепрыгнуть отметку «сорок»?
В комнате уже душно, спасают только жалюзи. Спешно включаю кондиционер, путаюсь в одеяле и с грохотом падаю на пол.
Как обычно.
Поднимаюсь, потирая ушибленные колени, смотрю на часы и бросаюсь в ванную. Вчера Алексей пригрозил новым заданием и объявил общий сбор в девять утра. Сейчас без пятнадцати.
Надеваю шорты, за которые получила от Влада, выбираю нежно-бирюзовую маечку, зачёсываю волосы в высокий хвост и дергаю ручку двери.
И ничего не происходит. Дергаю ещё. Потом ещё. И ещё…
Фигушки! Заперто.
— Вот… курицы, — срываюсь в сердцах, уже догадываясь, чьих это рук дело. Больше не кому. Вряд ли кто из съёмочной группы станет меня запирать.
Меня просто решили дисквалифицировать. Мол, не явилась на задание, значит не очень-то принц и нужен.
Шумно вдыхаю через нос и выхожу на балкон. Второй этаж. Ни карниза, ни решёток, ни водосточной трубы. Прыгать боюсь.
Никогда не чувствовала в себе альпиниста, и сейчас спускаясь по простыне, привязанной за железку балкона, не чувствую.
Руки дрожат от напряжения, скольжу вниз и падаю на попу, отбив копчик. Едва сдерживаю ругательный поток и поднимаюсь.
В гостиной уже начался ажиотаж. Идут съёмки. Чёрт, я не понимаю, что делать! Прикладываю руки к стеклу и пытаюсь разглядеть, что девчонки творят на кухне. Вроде завтрак. Какой-то коктейль.
Прадов непринуждённо откинулся на стул, глаза завязаны чёрной лентой.
Господи, что они там делают?
Прижимаюсь спиной к двери, выдыхаю и решаюсь войти.
Украдкой иду мимо оператора, Алексей смотрит укоризненно, показывая на часы. Виновато развожу руками и продвигаюсь к холодильнику.