Малышка
Шрифт:
— Прости, маленькая, — выдыхает Макс, а я таю от этого прозвища. — Учёба всё время забирает, ты же понимаешь.
А учёба ли?
Еле сдерживаю язык за зубами, понимая, что это не моё дело. Не моё.
— Понимаю, — говорю почти шепотом, сама не зная, отчего в уголках глаз скапливаются слёзы. Я не могу и не хочу его терять, но жизнь такая идиотская штука, на самом деле. Мы отдаляемся, и я это чувствую. Он уже совсем взрослый парень, а я подросток, с которым ему явно не по пути. Через пару лет он женится и обзаведётся семьёй, а мне едва ли исполнится восемнадцать в то же время.
— Скажи-ка
Болела я и правда совсем недавно, но откуда об этом знает Макс, не представляю. А смотрю на него боковым зрением и едва сдерживаю восхищённый стон: он невероятно красивый. Как с обложки журнала, правда. Эти пухлые губы… Боже. Отвожу взгляд, потому что мысли завернули куда-то явно не туда.
— Мне не холодно, — нагло вру, едва ворочая посиневшими от мороза губами. Не понимаю, почему не говорю Максу правду, хотя… Понимаю. Я просто не хочу возвращаться в дом, где все ещё пьет толпа студентов. Где всё ещё есть та блондинка, которая весь праздник не может отлепить свои клешни от Макса.
Моего Макса, мечтаю сказать, но, к сожалению, своим я могу назвать его только в качестве друга. А учитывая то, как хреново общаемся мы в последнее время, уже и в этом звании я совершенно не уверена. Да и зачем ему общаться с малолеткой? Раньше он наверняка чувствовал себя ещё одним моим старшим братом, а сейчас что? Я и родному-то уже не особо сдалась, а Максу там тем более. Возиться с великовозрастным ребёнком такое себе веселье, я уверена.
— Не холодно ей, — ворчит Макс, осторожными движениями стряхивая снег с моей макушки. — Пошли в дом.
Я качаю головой, тщетно пытаясь ему отказать… Но это же Макс. Когда он вообще слушал хоть кого-то в этом мире? Каким бы идеальным он ни был для меня, на деле он та ещё задница.
Именно поэтому уже через пару секунд он, довольный собой, идёт в дом, а я верещу, барахтаясь на его плече как полудохлая селёдка.
— Ну конечно, — хлопаю его по спине, — кому важно мнение Арины? Арина же ещё ребенок, что она может понимать?
— Умничка, малышка, — хохочет Макс, и я расслабляюсь, понимая, что сопротивление бесполезно.
Словно бы я сопротивлялась по-настоящему…
2. Полторашка
— Макс, поставь меня на место, я не шучу, — говорю с отчаянием в голосе, окончательно расслабившись в руках друга. В дом, на самом деле, совершенно не хочется, но я уже согласна войти туда на своих двоих, но не въехать на плече Макса.
— Я тоже не шучу, ты замёрзла, надо греться. И вообще, что тебе не нравится? Такой транспорт, — он смеётся, перехватывая меня поудобнее, а я не знаю, то ли мне радоваться, то ли стонать в отчаянии. С каждым днём я всё больше понимаю, что мои чувства к этому несносному придурку самые настоящие и очень сильные. Но я помню про разницу в возрасте и то, что лучше бы с ним не сближаться ещё сильнее, если я не хочу, чтобы было больно. Потому что мне уже больно…
— Макс, у меня есть ноги, я умею ходить, отпусти, — стараюсь вложить в голос максимум серьезности, и, кажется, это срабатывает.
— Малышка, что-то случилось? — он правда озадачен, и я понимаю почему. В любой другой день я бы хохотала, вися на его плече, щекотала его и пищала от счастья. Такое поведение, как сейчас, для него очень непривычно. Да и для меня тоже, если честно… Просто я очень расстроенная, а ещё очень вредная и противная пятнадцатилетняя влюбленная дура.
— Все нормально, — стараюсь улыбнуться. Просто чувствую себя такой идиоткой, знаешь? — Просто спать охота, правда.
— Ну… Ладно.
Макс хмурится, явно не верит мне, но я продолжаю улыбаться и, чтобы доказать, что не вру, поднимаюсь на носочки и целую гладкую щёку, с трудом дотягиваясь до его лица. Высокий, зараза. Особенно для моих ста шестидесяти сантиметров. «Полторашка» — называет меня Тёма, а я продолжаю ненавидеть его за идиотские прозвища.
— Пойду к себе, — и ухожу, рывком открывая входную дверь. В нос сразу попадает аромат винограда, а всё помещение заволочено густым дымом от кальяна. Интересно, сегодня они пропалят диван, как позапрошлым летом, когда мы с родителями были в Турции? Это уже новая мебель, боюсь, одним подзатыльником в этот раз Тёма не отделается.
Закатываю глаза от смешных воспоминаний и пытаюсь незаметно пробраться через толпу. Чувствую, что Макс идёт сзади, правда не очень близко, и от этого почему-то ощущаю себя увереннее. Атмосфера, конечно, не для моей души, но я стойко выдерживаю этот поход через толпу пьяной и весёлой молодежи, как у самой лестницы меня хватают за запястье и разворачивают на девяносто градусов.
Макс.
Ну конечно. Не даст мне спокойно уйти в комнату и плакать до самого утра.
Но только он успевает открыть рот и назвать меня моим горячо любимым прозвищем, как откуда-то сбоку появляется та самая блондинка. Либо она стояла и караулила его, либо у неё сдуваются губы и от этого она летает, как воздушный шарик, иначе я не могу объяснить, как она появилась так внезапно.
А ещё внезапно повисла на Максе, целуя в щёку и пьяным голосом лепеча, что соскучилась по Масичке. Какой позор… Вот на кого-кого, а на Масичку Макс точно не похож. На самого прекрасного мужчину в моей жизни — да. Но точно не на Масичку.
Пока он отвлекается на блондинку, я вырываю руку из крепкой хватки и почти лечу наверх, перепрыгивая через две ступени. В ушах шумит, идиотская музыка почти бьёт по голове своими басами, но мне почти плевать. Ясное дело, что уснуть в такой обстановке не выйдет, но хотя бы закрыться от всего мира в своей комнате мне нужно срочно.
Дёргаю ручку двери, влетая в тёмное помещение, а уже через секунду снова стою в коридоре, прижимая ладони к глазам.
— Тёма, мать твою! У тебя что, своей комнаты нет?!
Если это не верх наглости, то что? Его комната через стенку, неужели они со своей девушкой не дотерпели ещё пару шагов? Или напились уже настолько, что комнаты перепутали?
Через минуту Тёма выбегает в коридор, обмотанный моим одеялом, с ходу начиная нести какую-то чепуху.
— Не кричи, малая, ну правда. В моей комнате Никита со своей, я же не мог пустить в твою комнату кого-то чужого?