Мама для малышки, или Надежда в подарок
Шрифт:
— Хорошо! — кивает девчушка, возвращаясь к поеданию омлета.
— Тебе омлет или только кофе? — спрашивает Игнат, стоящий около плиты с тарелкой и лопаткой в руках.
— Ну если только совсем чуть-чуть, — соглашаюсь я, чувствуя, как по телу, словно лечебный бальзам, расплываются волны умиротворения и внутренняя гармония наполняет душу.
Так разве бывает? Вот так вот? Идеально. Уютно. Спокойно. Душевно.
Прикусываю губу, чтобы не впасть в сентиментальную слезливость и не начать жалеть себя за прошлые годы семейного «счастья».
Игнат
— Приятного аппетита! — желает он нам, а мы с Фани в один голос благодарим его.
Дружно поглощаем сытный завтрак, дружно выходим из-за стола, убирая все за собой, и так же дружно собираемся по делам: кто в сад, кто в офис, кто в свой цветочный салон.
— А вечером с собакой пойдем гулять, да? — уточняет Фани, смотря на меня умильным взглядом.
— Конечно! — уверенно подтверждаю обещанную прогулку, пока Игнат отстегивает ремень безопасности и вынимает ее из автокресла.
Малышка улыбается в ответ, а я вслед за ними тоже выхожу из автомобиля. Обхожу громоздкую тачку и, наклоняясь к девчушке, целую ее в румяную щечку и желаю отличного дня. Стоит мне только выпрямиться, как свободной рукой Игнат притягивает меня к себе.
— Ой! — слетает с моих губ от неожиданности.
Теряю равновесие и почти падаю на его грудь, успевая схватиться руками за распахнутые полы зимней куртки. Нос моментально заполняет терпким ароматом мужского парфюма и еще чего-то, неуловимо будоражащего. Вскидываю голову и вновь тону в карих омутах, плененная мягкой улыбкой и нежным взглядом.
— Отличного дня! — Еле уловимый поцелуй скользит по губам, такой сладкий и такой многообещающий, что разум на миг отключается, и только морозный воздух не дает мне окончательно растаять от жарких волн, всколыхнувшихся во мне.
— И тебе, — с горем пополам из-за сбившегося дыхания хриплю в ответ.
Нехотя отступаем друг от друга, и, пытаясь усмирить свои чувства, я с теплотой на душе провожаю их взглядом до калитки детского сада. Как только эта занятная парочка скрывается за резным забором детского учреждения, я со вздохом поворачиваюсь в противоположную сторону и бреду за своим автомобилем.
Моя «жучка» ждет меня, сиротливо подмигивая фарами. Завожу мотор, и пока он прогревается, вбиваю в навигаторе адреса отобранных вчера лабораторий. Выбираю ближайшую и с колотящимся сердцем прокладываю до нее маршрут. Выкручиваю руль, медленно выезжая с парковки и аккуратно вклиниваюсь в поток утреннего забега работающего народа.
Внутри словно снежный ком нарастает, вымораживая теплое чувство покоя, клубившееся во мне каких-то несколько минут назад. Чувствую себя предательницей и даже раздумываю над идеей бросить все и не копаться в прошлом.
Торможу около клиники. Не спешу покидать салон, бесцельно глядя куда-то вдаль. Мысли скачут в разных направлениях, разрывая мое сознание на части. Голова гудит, и руки чуть дрожат.
Страшно,
Я боюсь. Чертовски сильно боюсь сделать этот шаг и увидеть положительный результат. Но еще сильнее боюсь не сделать и грызть себя, утопая в болоте сослагательных наклонений: «а если бы…».
Телефонный звонок надрезает сгустившуюся вокруг меня напряженную атмосферу. Резко возвращаются все окружающие звуки, окуная меня в них почти с размаху. Вздрагиваю. Пару секунд уходит на то, чтобы очнуться, а затем я нервно роюсь в сумке в поисках орущего девайса.
— Да! — выдыхаю в микрофон, отвечая на звонок бабушки-соседки, не успев даже удивиться и придумать причину для ее звонка.
— Мариночка, доброе утро, — раздается в динамике хрипловато-извиняющийся голос старушки.
— Доброе, Клавдия Ильинична! Чем…?
— Деточка, ты же дома не ночуешь уже несколько дней, — перебивает меня она, и не вопросом, а констатацией факта.
Вот же «вездесущее око»! Ничего от нее не скроешь!
Я не вижу смысла отвечать на это заявление. Лишь с легкой ухмылкой на губах киваю головой, путь даже соседка этого и не видит.
— И объявление наверняка не видела, — с легким ехидством подмечает Клавдия Ильинична.
Объявление я действительно не видела, отчего и интересуюсь у старушки содержанием сего документа.
— Газовики сегодня проверяют систему, и надо быть дома. Вот они уже у меня посмотрели, — продолжает она, и я уже знаю, что дальше она скажет.
— Хорошо, Клавдия Ильинична, я вас поняла. Сейчас подъеду.
— Ну, хорошо, деточка. Тогда я им скажу, что ты будешь минут через пятнадцать… — И, не давая вставить мне даже полслова, отключает связь.
— Я так быстро не успею… — выдыхаю уже в тишину.
Откидываю телефон на приборную панель и прикидываю время. Забежать сейчас в клинику и сдать биоматериал — дело точно не пяти минут. Значит, ко времени на дорогу прибавиться еще время на оформление документов в регистратуре. Следовательно, домой я попаду в лучшем случае через час, успев перед этим получить массу звонков и сообщений от сердобольной старушки. А мне этого ой как не хочется!
Бросаю беглый взгляд на центральный вход в медицинское учреждение. Завожу мотор своей «жучки» и выруливаю с парковки.
Может, это знак?
До своей квартиры, как и предполагала, я добираюсь только спустя минут двадцать пять. На лестничной площадке около моей двери под бдительным оком Клавдии Ильиничны, переминаясь с ноги на ногу, стоят двое сотрудников газовой службы. Недовольно посматривают на меня и с какой-то опаской — на боевую старушку.
— Мариночка, ну что же ты так долго! — начинает отчитывать меня пенсионерка. — У меня там сериал начинается, а я тут…
— Спасибо, Клавдия Ильинична, — благодарю ее раньше, чем она разойдется в своих нравоучениях или, того хуже, начнет расспрашивать о моих ночных гуляниях. — Бегите к своим сериалам, я тут сама разберусь.