Мама для Одуванчика
Шрифт:
— Я люблю сюда приезжать, когда голова полна мыслей или меня что-то тревожит. Солнышко и тихий шум речки успокаивают, — говорю, не оглядываясь и подходя к берегу, опускаю одну ступню в воду. — М-м-м, — прикусываю губу, — она теплая! — удивленно смотрю на Влада, который не сводит с меня пристального взгляда. Кажется, мужчина ловит каждое мое движение, и от такого внимания внутри все начинает трепетать.
То, что я делаю дальше, не вписывается ни в какие рамки. И стеснительная Варя слишком резко стала смелой, но остановить себя
Скидываю легкий сарафан, в котором была, не боясь, что малознакомый мужчина увидит меня практически нагой, так как бюстгальтер я сегодня намеренно утром проигнорировала, и, прикрываясь руками, забегаю в воду. Успеваю только услышать обеспокоенное:
— Варя… — от Влада, как тут же ныряю в обжигающую воду, окунаясь с головой.
По телу бегут мурашки, и еще не до конца прогретая за пару недель лета речка колет по всей коже острыми ледяными иголочками, а дыхание перехватывает, но только так я могла остудить тот огонь, что бушевал внутри еще со вчерашнего дня. Рядом с ним я словно медленно горю. Вот-вот воспламенюсь от жара и желания, что то и дело гуляют внутри.
Выныриваю, оттирая ладошками капли с лица и приглаживая мокрые и вмиг потяжелевшие волосы.
Влад сидит на корточках у берега и улыбается.
— Сумасшедшая, — качает головой мужчина, протягивая руку, — вылазь, замерзнешь же.
Я упрямо качаю головой и отхожу все дальше, прячась глубже в воду, опасливо прикрывая руками грудь, что мимо внимания Романовского не проскочило. Серебристую радужку стремительно заволокло темной дымкой желания, и я буквально вижу, как тяжело вздымается его грудная клетка.
— Варя… — голос мужчины хрипит, и он тяжело сглатывает, — вылазь…
— Нет, — говорю с непонятно откуда взявшейся уверенностью и смотрю на мужчину, стоя уже по самый подбородок в воде. — Лучше ты… — начинаю, но договорить не хватает смелости и затихаю.
Между нами виснет упрямое молчание. Ощущение, будто каждый из нас борется сам с собой.
И в итоге Романовский проигрывает.
Сдается.
Я вижу это по его упрямо сжатым губам и взгляду, что словно “ощупывает” меня под водой, силясь рассмотреть то, что речка скрывает от его глаз.
Он отмирает и слишком быстро и дергано скидывает джинсы с футболкой и в пару больших шагов преодолевает небольшое расстояние между нами.
Я не успеваю даже подумать, что “доигралась”, как Влад залетает в речку и, подхватывая меня на руки, усаживает себе на бедра, впиваясь жадным и требовательным поцелуем в мои приоткрытые в удивлении губы. Придерживая одной рукой за талию, а второй обхватив затылок, впивается, напирает, заставляя открыться и проникая языком, захватывая под свой полный контроль мой рот.
Я слышу его тихий то ли стон, то ли вздох и наконец-то решаюсь убрать руки, что прикрывали возбужденную грудь и обвиваю его за шею, прижимаясь мокрым телом к его каменной груди и зарываясь пальчиками в светлых, цвета пшеницы,
Разум отключается напрочь. Мы оба даже не складываем в голове, что в любой момент сюда может кто-то прийти. Мы словно пропали для всего мира. Остаются только прикосновения мокрых возбужденных тел и тяжелое дыхание в унисон. Стыд и смущение теряются в обжигающем и умопомрачительном поцелуе, когда легкие горят и ни один из нас не в силах оторваться от требовательных губ другого.
Влад отстраняется первый, утыкаясь лбом в мой лоб, и закрывая глаза. Тяжело дышит. Я чувствую, как его рука под водой путешествует по моему телу и, добираясь до груди, сжимает налившееся от желания полушарие, заставляя выгнуться в наслаждении и вцепиться пальчиками в его сильные плечи. Он ловит мой стон, снова накрывая губы своими губами. Трепетно и нежно, прокладывая дорожку из поцелуев от уголка губ до мочки ушка, чуть прикусывая и крепче сжимая руку на моей талии.
Я чувствую, как провокационно упирается его возбуждение, и сильней сжимаю бедра на его талии, сцепляя лодыжки за спиной.
— Вар-р-рь… — то ли сказал, то ли прорычал Влад, хватая пальцами за подбородок и заставляя посмотреть в его черные, как ночь, глаза. — Хочу тебя, — озвучил то, что я бы сама не решилась произнести вслух.
— Влад… — шепчу, уже приготовившись провалиться в это бездну страсти, что окутывает нас обоих, но…
Тут наше уединение нарушает топот ног со стороны деревни.
— Черт! — соскакиваю с рук мужчины, тут же теряя тепло его тела и заползая в воду по самый нос, отходя на приличное расстояние, чтобы ни у кого и левой мысли, не дай бог, не возникло. А то уже через пару минут будет знать вся деревня.
— Твою ж… — рычит Влад, ероша пятерней волосы, когда из леса выбегает очень даже знакомая нам парочка, заставляя меня покраснеть, как рака.
— Па-а-ап, — вылетает из леса Ася в сопровождении Васьки, который несется впереди девчонки и, только заприметив меня в воде, залетает следом с кучей брызг. — А-а-ай, Васька! — хохочет Ася. — О, пап, а можно мне тоже покупаться? — спрашивает, уже скидывая кроссовки.
Мы с ее отцом молча переглядываемся, и я пытаюсь тонко намекнуть, что выбраться-то из воды мне как-то надо, а я тут вообще-то почти голая.
— Вода холодная, Ась. Давай в другой раз, лучше принеси нам с Варварой полотенца.
— Ну, па-а-а-ап! — начинает канючить ребенок, но когда отец остается непреклонен, повесив нос, скрывается обратно в лесу.
— Ну-ка, иди с Асей, — треплю собаку за ушами, и та срывается с места, догоняя ребенка с громким лаем.
Как только парочка теряется из нашего поля зрения, прикрывшись, выбегаю из воды, где успела проморозиться до самых костей, и, отвернувшись, натягиваю свой сарафан.
— А я говорил, что замерзнешь, — слышу тихий смешок за спиной и не могу сдержаться, поворачиваюсь, показывая язык.