Мама для Совенка. Путь менталиста. Часть 4
Шрифт:
Книга опустилась, явив под грозные очи начальства лицо декана без каких-либо следов раскаяния на оном.
– Если курсанты предпочитают иные занятия моим урокам, почему я должен страдать? – возмутился он.
– К тому же, - добавил, - вышло продолжение. Кстати, рекомендую. У этого народа нет магии, но они компенсируют ее отсутствие богатой фантазией. Хотите переведу отрывок? Здесь как раз о магии.
Ректор стиснул зубы. Напомнил себе, что перед ним не бывший курсант, а коллега. И называть его тупоголовым придурком будет нарушением деловой этики.
–
– Господин ректор, - в двери появилась голова дежурного, - вас срочно просят в целительскую. У нас огненная лихорадка.
– Жыргхва, - ругнулся Сэльс и быстрым шагом двинулся в сторону целительской, не обратив внимание на увязавшегося следом декана.
Ворвался в целительскую. Толпившийся там народ поспешно раздался в сторону, пропуская ректора к постели больного. Рядом стояли с беспомощными лицами целители.
– Слишком поздно, - тихо, лишь для него одного, произнес старший целитель. Сэльс потемнел лицом, окинул страдальческим взором мечущегося на постели паренька. Десятый курс. Вот же… Жыргхвова задница.
Пораженный лихорадкой курсант уже не мог кричать от боли, лишь надсадно сипел. Внешне он выглядел совершенно здоровым, только рот был раскрыт в крике, пальцы скрючены от судорог, по губам стекала слюна, а глаза покраснели из-за полопавшихся сосудов. И все же он умирал, сгорая в призрачном, жившим лишь у него в голове, огне.
Сэльс горестно вздохнул, морщась от разъедающего внутренности чувства беспомощной вины.
Редкое, поганое заболевание, вызванное тем, что огонь, обретя слишком большую власть, начинал жрать своего хозяина изнутри. Болезнь слабых духом. И ведь много раз наставники рассказывали о признаках дисбаланса сил, но мальчишки оставались мальчишками, стесняясь поделиться своими проблемами со старшими.
Результат… сгорает сейчас перед ним на постели. Помочь такому бедняге можно лишь в первые минуты – перехватить контроль, заблокировать на время дар. Но этому не повезло.
– Уберите посторонних, - приказал ректор, не оборачиваясь.
– Господин ректор, позвольте нам остаться, - раздались умоляющие голоса курсантов за спиной.
– Почему бы им не остаться, - неожиданно поддержал тот, кто вообще не должен был здесь находиться.
– Вы что тут забыли? – яростным шепотом осведомился ректор.
– Давно хотел попробовать одну вещь, - Кайлес протиснулся к кровати, ввинтившись между целителями, - только случай не представлялся.
Склонился над бьющимся в судорогах парнем, бросил:
– Держите его, - и попытался зафиксировать голову в ладонях, сдавив виски.
– Вы не целитель, вам лучше уйти, - возмутились гневно лекари, защищая репутацию своей профессии.
– Я хотя бы что-то пытаюсь сделать, - сквозь зубы бросил Кайлес, - а не стою просто так, смотря, как он умирает.
– Пусть попробует.
– Позвольте ему.
– Мы просим.
Загомонили курсанты.
Ректор нахмурился. Засомневался. Кайлес, конечно, не целитель, но лихорадка поражает мозг…
–
– Ладно. Пробуйте, - отступил в сторону ректор, кляня себя за уступчивость, но терять курсанта… Каждая такая смерть оставляла незаживающий след в сердце.
– Братцы, навались, - сразу семеро окружили постель, придавливая дергавшегося в судорогах боли товарища.
И замерло время. Стало так тихо, что Сэльсу казалось, он слышит, как скользит капля пота по лицу Кайлеса. Что происходит с больным видно не было – загораживали головы и спины курсантов и потому Сэльс просто ждал, мысленно желая удачи менталисту.
Но когда тишину палаты разбил слабый полустон:
– Мама, - вздрогнул, рванулся вперед, чтобы поймать взгляд пришедшего в себя мальчика, но целители его опередили:
– В сторону.
– Пульс.
– Поймал. Стабилизирую сердце. Держу.
– Дыхание.
– Выравнивается.
– Лорд Кайлес, отпускайте потихоньку. Дар неактивен. Дальше мы сами.
Менталист, не открывая глаз, кивнул. Медленно, точно через силу, отнял ладони от висков курсанта. Попытался встать с колен, но начал заваливаться на бок, прямо на не ожидавшего подобного ректора. Тот еле успел подхватить.
– На койку его. Соседнюю, - приказал, отвлекаясь от больного, главный целитель, добавляя с досадой: - Так и знал, что выложится. Непрофессионал ведь.
– Доброе утро, господин учитель!
Радостный вопль от пятидесяти, не меньше, бодрых глоток отразился от стен, противно задребезжал в окнах, испугал до судорог кролика и докатился, оглушая, до Кайлеса. Тот поморщился, чувствуя, как сонный мозг резко взбодрился даже без привычного кофе. Сжал в руках дернувшегося было зверька. Оглядел переполненную аудиторию. Удивленно вскинул брови. На всякий случай сверился со списком, где значились скромные десять фамилий - первая из двух групп курсантов, у которых он вел занятия. По крайней мере именно этого ждал от него ректор, назначая деканом факультета менталистики. Еще в рабочих обязанностях значились мероприятия по выявлению новичков, но каждый раз находились важные причины заменить проверки на профильные предметы иных факультетов. Кайлес не жаловался, исходя из того, что текучка сама его догонит, а пока у него есть свободное время, лучше потратить его с пользой на любимого себя.
– Чем обязан, господа курсанты? – осведомился несколько раздраженно Кайлес. Прошелся взглядом по переполненной и, пожалуй, никогда не видавшей такой популярности, аудитории. Те, кому не хватило мест, сидели на полу в проходах.
– Господин Кайлес, разрешите обратиться? – с места подскочил курсант.
Староста, десятый курс, знакомое лицо – отметил Кайлес. Кивнул, разрешая. Дошел до преподавательского стола. Уложил на него кролика. Погладил между ушей и зверь успокоено вытянулся на любимом месте. Курсанты следили за каждым движением, точно оно сулило откровение или чудо.