Мама для Совенка
Шрифт:
Его высочество тяжело вздохнул, посмотрел сурово, словно Юля отвергла предложение руки и сердца.
— Вы твердо намерены вернуться? — осведомился прокурорским тоном. Юля взглянула удивленно. С чего такие сложности? Обвинения с нее сняты, от награды она отказалась, а Совенок…
— Я была бы счастлива, если бы Аль время от времени смог навещать меня, — ответила твердо, — но остаться — нет. В моем мире есть обязательства, которые вынуждают меня вернуться.
— Я услышал вас, Ю-лия, — недовольно дернул уголком рта его высочество, — и нам пора. Скоро начнется прием.
Развернулся, двинулся в
Третьего догнала у дверей. Оказалось, начало приема уже объявили, и последние представители высшего общества неспешно втягивались в арочный проем. С шепотками и настороженными взглядами их пропустили вперед, и вдвоем с Хартом Юля вошла в столовую, больше напоминающую богато украшенный ресторан-амфитеатр. Три желоба, заполненные стекающей вниз водой, делили зал на сектора, в центре подсвеченный огнями мерцал небольшой бассейн, с островом посередине. Над желобами ажурными силуэтами возвышались мостики, щедро декорированные живыми цветами. Столы располагались на ярусах, между которыми пролегали для удобства узкие проходы-пандусы. В свою очередь ярусы полукругом спускались к центру, где находился длинный вытянутый стол — для избранных. Там, лицом к менее родовитым, и восседали самые сливки общества.
К ужасу Юли, его высочество повел ее именно к центральному столу. Пройти под сотней прицелов-взглядов, перебраться по мостику на островок и не упасть в воду было непросто, но она справилась. Перевела дух, убедилась, что приклеенная к губам улыбка не слетела, а Третий уже вел ее к пустому месту между Совенком и — какого черта — Фильяргом. Вот кого сейчас Юля хотела видеть меньше всего. При одном только взгляде на Четвертого правое ухо томительно заныло, а в животе встрепенулись бабочки.
Этот мужчина вызывал странное, противоречивое чувство. Она помнила клинок, разрезающий горло. Жесткий допрос и безжалостные глаза. Но тело реагировало на близость, как мороженое на солнце. Мозги ненавидели, а сердце трепетало. Маньячка, — вынесла себе диагноз Юля. Дожила до двадцати шести, а мозгов, как у пятнадцатилетней. Фанатеть от того, кто ее убил… Не пациент, а находка для психиатра. Неужели она из тех, кто вечная жертва и любит страдать? Нет и еще раз нет. Завтра домой, а варвар пусть остается в прошлом, как и ее ненормальная тяга к этому опасному мужчине.
— Ты где была?
— Вы не надели мой подарок? Не понравилось?
Прозвучало с двух сторон, стоило ей занять место в президиуме, то есть за столом. Третий отправился председательствовать, сев между Седьмой матерью и еще одним незнакомым Юле юношей.
— Мне показали картины и рассказали вашу историю, — тихо ответила Совенку Юля.
— Простите, я не могу принять столь дорогой подарок, — это уже Четвертому. «Зайчик-каннибал» действительно пыталась
— Учту на будущее, — нейтрально-вежливо ответил Фильярг. И Юля задумалась… С чего такая щедрость? Совесть проснулась? Стыдно стало? Нет, только ребенок может поверить в подобное. Ему что-то от нее надо… Спросить напрямую? И выслушать про «наглость с налетом грубости»? Долбанный этикет. Не знаешь уже дышать или нет, чтобы не оплошать.
Как хорошо, что Седьмая мать их накормила. Юля с благодарностью покосилась в ее сторону. Вкушать под прицелами взглядов местного общества — только несварение зарабатывать, вдобавок новое лицо в президиуме привлекало к себе повышенный интерес.
Третий выступил — усиленный магией голос разнесся по всему залу — с краткой речью, суть которой сводилась к тому, что досадный инцидент полностью исчерпан, виновные найдены и наказаны, а эсхарат сегодня рад сообщить…
— Прошу поприветствовать, — и его высочество жестом указал на Юлю, — ассара Шестого столпа Асмаса Юлия Никольская.
Юля встала, поклонилась, чувствуя себя по-идиотски. Вдвойне по-идиотски, так как общество дружно шурша платьями и отодвигая стулья, скопировало ее поклон.
Глава 8
На Земле прозвучали бы аплодисменты, здесь битьем ладоней не баловались. Раскланялись и заняли свои места.
И что это было? — спросила у себя Юля. Дань вежливости? Признание ее заслуг? Или что-то большее, чем просто знакомство: «Знакомьтесь, Алиса, это Пудинг. Пудинг, это Алиса».
Бросила взгляд по сторонам. Официальная часть закончилась. Публика приступила к еде и застольной беседе. Мыслевик работал на полную загрузку, вылавливая слова соседей и мешая их в колоде. Выходило неописуемое «Цены снова… опять шторм… вот такую поймал… холодно сегодня… слышали… такая хорошенькая». Юля потерла висок, искренне желая всем заткнуться.
— Здорово, правда? — восторженно спросил Совенок, щедро накладывая себе чего-то зеленого. — У меня теперь ассара. Поеду в академию — обзавидуются все.
— Альгар, — одернул его Четвертый, — принцу не пристало прятаться за спиной ассары. Тебе нужно всего достигать самому, — и тут же заботливо поинтересовался: — Вы почему ничего не едите, Ю-лия?
— Видите ли, ваше высочество, — медленно произнесла девушка, — меня лишает аппетита мысль, что вы отложите мое возвращение домой. Не отрицайте — все обвинения с меня сняты. Ваш брат даже награду предлагал, — сдала она Третьего.
— И что вы выбрали? — живо заинтересовался Фильярг.
Юля задумалась. А ведь действительно было одно, что стоило попросить:
— Вы так быстро, — запнулась, подбирая слово, — вернули Аля домой, что забыли его подарки.
А ведь она выбирала их, тратила деньги. Неприятно думать, что они остались брошенными на скамейке.
— Вы о том странном гладком предмете с вещами? Это не награда. К тому же его забрали, проверили и доставили в комнаты его высочества. Возможно наше знакомство, Ю-лия, началось не слишком хорошо, но я не теряю надежды убедить вас, что мы не звери.