Мама для выброшенного ребенка
Шрифт:
– Ой блин, точно! Тут такое было! – оживившись, подруга запихивает в рот остатки бутерброда.
– Что??
– Приходили сейчас мужики какие-то, у них морды такие… бандитские, – неопределенно обводит Аня руками, – Вы, говорит, ребенка тут поблизости не видели? Или не встречали кого-нибудь с ребенком?
Внутри все холодеет.
– А ты что сказала? – тороплю подругу с ответом.
– Ну что-что… ничего. Че я им, скажу, что видела и на руках держала, а теперь он исчез? Я же не сумасшедшая, вдруг они мне башку за него отвернут? – развела Аня
– В смысле исчез?! – в шоке кричу я.
Но подруга отмахивается спокойно.
– Ой, да не переживай. Я просто его к бабке своей оттащила. Ну ты же знаешь, мне собираться надо, а он орет, плачет…
– Аня! Может его родственники искали, а ты! – поразившись ее беспечности, укоризненно говорю я.
– Да что я… – открещивается подруга, – ты его нашла, вот сама им и неси. Они тут еще ошиваются, по подъездам ходят. Их тачка вон во дворе стоит. Только непохоже, Поль, что они родственники.
– С чего ты взяла?
– Да ну, рожи какие-то… бандитские. Да и странно, если у ребенка абсолютно все родственники так выглядят. Вон, выгляни, посмотри, – кивает она на окно.
Я семеню ближе и чуть ли не прижимаюсь к стеклу старой оконной рамы лбом, пытаясь высмотреть тех людей, о которых рассказывала Аня. Внизу действительно стоит черный внедорожник. Посреди наших обшарпанных пятиэтажек, которые в этом районе даже толком не ремонтируют, дорогущая машина выглядит будто тарелка НЛО – так же чужеродно. Возле нее появляется один бритоголовый мужчина, что-то говорит водителю и идет к соседнему подъезду.
– Я пойду заберу малыша от бабы Вали и отнесу им… – нерешительно потоптавшись у окна еще с минуту, все же говорю я.
Раз малыша ищут, значит, не просто так. Вдруг родители все связи и знакомых подключили к поискам? Будь я на их месте и будь у меня такие возможности, я бы сделала то же самое.
– Ага, давай, – потеряв интерес ко мне и всей ситуации, Анька отмахнулась и принялась красить левый глаз.
А я тем временем не могла избавиться от какого-то дурного предчувствия, что засело глубоко внутри.
******
Баба Валя – родная бабушка Ани – жила в однокомнатной квартире, оставшейся от мужа, всего в одной остановке от нашего жилья. Эту самую остановку я как будто пролетела, так сильно торопилась. Но зря, потому что стоило только попасть к Валентине Петровне, как она тут же решила во что бы то ни стало напоить меня чаем.
– Я тут порылась в своих вещах, нашла для ребеночка одежду, – рассказывает старушка, силой усадив меня за обеденный стол, несмотря на мои отказы, – В ней, помню, еще с младшим сыном гуляла, а вот, до сих пор сохранилась, как новенькая. Вот какого качества одежду раньше шили – сносу нет!
Я даже не удивляюсь тому, что у бабули восьмидесяти лет нашлись вещи на практически младенца – Аня рассказывала уже, что на самом деле у Валентины Петровны не квартира, а настоящий склад. Она застала еще годы, когда вещи были в серьезном дефиците, поэтому никогда ничего не выбрасывала, а откладывала куда-нибудь в ящик и бережно
Но в квартире бабы Вали не свалка, скорее… просто чересчур много всего. Даже я, худенькая девушка, еле пролезла в коридоре мимо вороха еще неразобранной утвари. Но здесь чисто и никаких вещей с помоек старушка не таскает.
– Оно чистенькое, – заверяет меня бабуля и подталкивает ближе чашку с чаем, – да ты пей, пей, пока не остыл, ребеночек все равно ведь еще спит.
– Спасибо большое, Валентина Петровна! – горячо благодарю я. За одежду, за чай и просто за теплое отношение.
К тому же сюда Анька принесла малыша завернутым в плед, поэтому пусть и старенький, но теплый комбинезон и маечка со штанами сейчас были как нельзя кстати.
– Ой, да что ты, мне за радость! Я ведь специально приберегла, вот и пригодились! – радостно улыбается старушка и от ее улыбки у глаз появляются лучики морщинок. – Я вот тут еще в пакет вещей сложила, ты бери, бери, не стесняйся.
– Да что вы, не нужно! – пытаюсь заверить я, хочу рассказать о том, что нашла малыша в мусорке и прямо сейчас должна не чай пить, а бежать поскорее ребенка отдавать, но баба Валя перебивает:
– Не стесняйся, Полюшка! Дело молодое, ну случилось так, что ребеночек у тебя народился, ничего. Сейчас не как раньше, вырастишь, государство поможет и люди добрые. Вещички-то возьми. Аня сказала, что не во что тебе кроху одевать, так что бери. Чистые, выглаженные, – старушка смотрит на меня своими голубыми глазами доверчиво и проникновенно. Как тут отказать?
Ладно, допустим подруга не захотела бабулю волновать, не стала говорить, что малыш чуть не замерз совсем. Но вот так наврать, что это мой ребенок?! Что же я потом бабе Вале говорить буду, если встречу, как объясню, куда он делся?
Впрочем, об этом думать надо потом, а пока я решаю согласиться, чтобы поскорее убежать и вернуть кроху родителям. Не представляю даже, как они с ума там сходят. Если, конечно, они не сами его в мусорку выкинули…
– Спасибо, Валентина Петровна! – благодарю я снова, – Но мне бежать надо, честно! Я к вам еще загляну, обещаю!
– Да, заходи обязательно, и Коленьку приноси!
Я еле успеваю прикусить язык и не спросить, какого Коленьку баба Валя имеет в виду. Хорошо, что быстро до меня доходит, что так, видимо, Аня представила ребенка бабушке.
– Хорошо! – обещаю я, подхватывая сладко сопящего малыша и вешая на запястье довольно увесистый пакет.
У меня скользкие сапоги, так что, как только выхожу на тротуар из подъезда, стараюсь идти как можно осторожнее. Стоит только прибавить шаг, как ноги опасно скользят, поэтому я семеню по краешку дороги, где лежит немного снега, а не сплошной гололед. Малыш в теплом комбинезоне очень тяжелый, еще и ручки пакета больно врезаются в запястье, но деваться некуда. Хорошо хоть, что идти не очень далеко.