Мама для Жеки
Шрифт:
– Что???
– Мила, - поставил чашку на стол и встал. Подойдя к жене, нежно погладил ее по щеке, она дернула головой. – Пойми, все будет, ты только верь в это. Да, сейчас трудно, извини, но свадьба вышла у нас дорогая, поэтому сейчас я раздаю долги за нее. Как выплачу все, мы подумаем и об обоях, и о кафеле!
– Ребенок появится через семь месяцев. А это коляски, кроватки, пеленки, распашонки!
– Ну, вот видишь, у меня в запасе еще полгода, так что не переживай! – ласково обнял ее за плечи, притягивая к себе. Мила обняла за талию, уткнувшись лицом в грудь.
– А это мальчик или девочка? – с любопытством спросил, гладя ее по спине. Жена рассмеялась и отстранилась, смотря на меня веселыми глазами.
– Вадим, ребенку всего восемь недель, еще неизвестно, кто там у нас!
– Ну имя можно же подобрать.
– Имя? –
– Например?
– Александр и Евгений. То же самое и для девочки.
– Ой, только на Сашка, будет вечным Шуриком. А вот Жека норм.
– Ты уверен, что будет мальчик?
– Какая разница, - пожал плечами, усмехнулся. – Жека в любом случае.
***
Спрятав лицо в ладонях, устало закрыл глаза. Часы на стене показывали девять. В офисе никого не было. Покрутил головой, хрустнули косточки. Выключил компьютер, неторопливо покинул офис. Выйдя на улицу, поднял воротник куртки. Осень смешалась с зимой, было непонятно, какая пора уступит. Но то, что зима рано или поздно наступит, это логично, на календаре был конец ноября. Пока прогревалась машина, смотрел перед собой. Беременность Милы сделала ее истеричной, ревнивой, вспыльчивой, обидчивой. А может, она всегда такой была, просто не замечал этого? Во всяком случае, каждый раз, когда я возвращался поздно с работы, она устраивала мне разбор полетов, принюхивалась ко мне, пытаясь уловить запах женских духов. О том, что я работаю ради нее, не слышала, о том, что только таким способом, пропадая на работе, могу обеспечить ее достойно, не понимала. Считала, что на работе ей изменяю, потому что нормального секса между нами давно не было. Сначала врачи запретили, потом я уставал до такой степени, что мечтал просто выспаться.
– Опять скажешь, что задержался на работе? – недовольно встретила меня Мила, едва открыл дверь. Не смотря на нее, разулся, повесил куртку.
– И тебе привет! – заставил себя улыбнуться, подойдя к ней, чмокнул в щечку, прошел в комнату. Диван был разложен, тихо работал телевизор. Торопливо разделся, рухнул, прикрывая глаза. Ощутил, как погладили по спине, вырисовывая пальчиком узоры вдоль позвоночника.
– Вадимушка! – проворковала сладко Мила, покусывая мочку уха. Тело отреагировало на заигрывание, но сил не было разлепить глаза. Однако пришлось приподняться на локтях, повернуться к девушке. Голубые глаза вспыхнули в предвкушении. Дабы не разочаровать в очередной раз жену, улыбнулся и потянулся к губам. Позже, слушая довольное сопение, понимал, что семейная жизнь выжимает из меня все соки, требования Милы росли с каждым днем. По мере того, как рос ее живот, росли ее «аппетиты». Недавно купил ей новый телефон, потому что со старым ей уже неинтересно и не модно. Почти каждый день выслушивал от нее, какую коляску она бы хотела, какую кроватку. И когда показывала мне цены, сжимал зубы, улыбаясь, чувствуя, как паника потихоньку овладевала мною. Я не готов был воплощать в реальность все ее «хочу».
***
Долго мялся перед приемной генерального директора, обливаясь потом. В голове не было ни одной мысли, почему он вызвал меня к себе. Если только уволить… но вроде повода не давал.
– Ну, Вадим, чего стоишь на пороге и не заходишь? – сзади раздался ироничный голос Кирилла Андреевича. Я обернулся. Думал, он в кабинете.
– Вызывали?
– Вызывал. Проходи. Нужно поговорить.
Мы вместе зашли в приемную, Лидия Михайловна, его секретарь, посмотрела на нас поверх очков и вернулась к своей работе. Словно школьник, робко зашел в кабинет и уселся на краешек стула, куда мне указал директор. Сам он сел за свой стол.
– Женитьба благотворно сказывается на твоей работе. Всегда знал, что как только на пальце оказывается обручальное кольцо, в мозгу что-то щелкает. Ты понимаешь, что теперь глава семьи, добытчик, опора своей жены. Каменная стена. Слышал, что пополнение ждете, уже знаешь, кого? – серые глаза с интересом посмотрели на меня. Мои губы тронула легкая улыбка.
– Дочка.
– Девочка – это хорошо. Хоть испокон веков твердят, что мужчина хочет сына, на самом деле каждый мечтает иметь свою собственную куколку, которая будет его любить всегда, независимо, сколько у тебя денег, какой статус, на какой тачке ты ездишь. И когда еще тебя нежно называют «папуля», сердце разрывается от переполняющих эмоций.
–
– У меня их две. Двойняшки! – разоткровенничался генеральный. Я рассматривал его спокойное породистое лицо и думал, к чему такие доверительные разговоры. Вряд ли он меня позвал для беседы по душам. Некоторое время мы молчали. Я рассматривал голую стену за спиной начальника, он что-то изучал в документах, которые лежали перед ним.
– Вадим, -наконец-то голос Кирилла Андреевича зазвучал серьезно, глаза внимательно посмотрели на меня.
– В будущем у нас откроется новый отдел по финансовому анализу, естественно, в отдел потребуется начальник, заместитель, парочка трудовых пчелок. И я уже сейчас начинаю присматриваться к подчиненным, прикидывая, кто на что способен. Ты способный, но ленивый и без амбиций. Я удивляюсь: при твоей голове ты до сих пор сидишь в толпе серости и не пытаешься выбраться оттуда. Почему? Неужели тебе не хочется зарабатывать больше денег, ездить не на подержанном «опеле», а на новом «бмв»? И потом – жена у тебя красавица, такую хочется наряжать и баловать!
– Меня все устраивает. Всегда чем-то приходится жертвовать. Высокий доход подразумевает большую отдачу на работе, а это значит, другая часть жизни, например, семья будет лишена нескольких часов моего присутствия.
– Такую философию жена поддерживает? – вопрос генерального уколол. Потому что Мила не то что не поддерживала, она устраивала скандалы, требуя больше денег, требуя каких-то действий, дабы улучшить ее благосостояние. Ей хотелось норковой шубы, дорогих украшений, ежемесячных поездок куда-нибудь, а если это Мальдивы или Париж, вообще было б прекрасно. Она требовала, чтобы я решал ее проблемы в университете, ибо, прикрываясь своим положением, не хотела сама учиться. Поэтому диплом сейчас ей писали за деньги. Зимнюю сессию с горем пополам сдала, но тоже пришлось хорошо вложиться. В общем, моя личная жизнь превратилась в маленький ад, о котором я предпочитал молчать. Даже с друзьями об этом не говорил, все выставлял в радостном свете. Только отец подозревал о том, что не все так сладко, ибо пару раз я приходил к нему домой и выходные у него отсыпался. А поутру, пряча от него глаза, возвращался к себе домой.
– Послушай, Вадим, есть время подумать. Отдел новый, работы будет много, но как только все встанет на свои места, будешь посвободнее.
– И в качестве кого вы меня видите? Трудовой пчелки?
– Мелко мыслишь. От скромности или по жизни так? – Кирилл Андреевич усмехнулся, откидываясь в кресле. – Я вижу тебя начальником. Но тебе еще нужно доказать мне, что я правильно вижу. В общем, у тебя полгода на то, чтобы подумать над предложением и параллельно показать мне, кем ты хочешь быть: трудовой пчелкой или владыкой отдела. Уяснил?
– Да.
– А теперь иди работай, с этой минуты я буду очень пристально за тобой наблюдать.
***
Мила щебетала, как птичка, тихо смеясь. Я потерянно бродил по магазину, рассматривая весь ассортимент для новорожденных. Чего только нет для помощи матерям: и радионяня, и колыбель на батарейках, и какие-то качели, коврики, погремушки, качалки, мобили. В общем, мое примитивное мышление о том, что ребенку нужна только кроватка и коляска, резко потерпело изменение. Мила хотела почти все. Хотя я сомневался, что половина ее «хочу» реально потребуется. Поэтому пока просто ходил между прилавками, давая ей возможность наиграться, насмотреться в магазине, а купить самое необходимое. Меня беспокоило то, что мы с ней не ощущали себя будущими родителями, ребенок воспринимался нами как что-то непонятное. Вроде оба понимали, что надо, что требуется, но ни я, ни Мила не чувствовали никакого трепета от предстоящего рождения дочери. Это было неправильно. Ладно я, не под моим сердцем развивалась другая жизнь, природой не дано ощутить единство с малышкой, Мила не трепетала от материнства. Она не замирала блаженно, когда дочка начинала пинаться, она не говорила с нею, не гладила себя по животу, не мечтала о том, в какие платья будет ее наряжать, на какие танцы поведет. Мила не думала о дочери вообще. Ее беспокоило то, что фигура менялась, на теле появлялись растяжки, лицо слегка опухло, волосы потеряли блеск. Ее беспокоило только то, что люди будут обсуждать, в чем будет ездить малышка, во что она будет одета. Милу волновала внешняя сторона жизни.