Мама из другого мира. Чужих детей не бывает
Шрифт:
Мастер Петер продал мне запас камня, на котором я оттачивала навык создания обогревателей, установленных в теплице. Да, дешево и сердито, но я же для себя делаю, для тренировки. Так как артефакт создавала без ментальной помощи Флина, то решила усилить составляющую «памяти», надеясь, что этого будет достаточно, чтобы вытащить все произведение из головы, а не жалкий обрывок. Вспомнила свой плейлист, который играл у меня в машине. Чаще всего я возвращалась к трекам Лолиты. Пожалуй, ее песни я знала до малейшего интонационного перепада, до каждого вздоха, до последнего такта инструментального проигрыша. А почему бы, собственно, не создать такие артефакты для личного
– Я не заметила, как ты зашел, – потираю виски и откидываюсь на спинку стула.
– Пойдем обедать, моя хорошая, – позвал Ричард, деликатно разминая мои затекшие плечи. Ммм, как же здорово. Прижавшись на секунду щекой к его руке, я вздохнула и поднялась, тут же получив легкий поцелуй.
– Пойдем, есть действительно хочется.
Мне приятна была такая забота. Не давяще-навязчивая, смахивающая на тотальный контроль, а вот такая, непринужденная. К обеду я могла спуститься самостоятельно или меня могли позвать дежурные. А Ричард использовал этот незначительный предлог, как повод, чтобы хоть минутку урвать наедине. Всего минутку, а я себя чувствую так, как будто вокруг меня океан нежности.
Жизнь дома текла по налаженному порядку. Из застольной беседы я поняла, что ничего экстраординарного, или даже просто интересного не произошло, а домочадцы практически не заметили моего отсутствия. Разговор крутился вокруг организации нового, еще более масштабного полуфабрикатного аврала – девочки, гостившие у Теней, разболтали о просьбе Джоба. Васила с мечтательно сосредоточенным видом теребила такой же, как у меня блокнот, прикрепленный шнурком к поясу. Воспитание не позволяло ей углубиться в планирование прямо во время еды.
Люблю увлеченных людей. Мне вообще везло на людей в этом мире, нереально, фантастически везло. Не иначе как нерадивые ангелы посодействовали.
– Беатрис, у меня есть неоформившаяся идея. Раз мы думаем о продаже наших полуфабрикатов, то имеет смысл подумать о порционной упаковке, – в моём мире давно разработали ланч-боксы, почему бы не использовать это? Об одноразовой посуде здесь не слыхали. – Раз уж мы так активно используем стазис, то упаковка может быть одноразовой.
– То есть в одну коробку положить порцию для одного человека? – Уточнил Ричард. – Это, наверное, было бы удобно. Снял стазис и поел. Кстати, есть формулы стазиса, которые сохраняют и температуру, – добавил он многозначительно.
– Ты хочешь сказать, что горячая котлета останется горячей?
Хотя, что меня так удивило? Стазис – сохранение продукта в первоначальном состоянии определенное время. А ведь это может стать целым направлением в бизнесе. Не все же девчонкам под крылом у Василы сидеть.
Но это достаточно отдаленные планы, а мне надо думать о насущном. В идеале, к возвращению Флина у меня на руках должны быть артефакты для дриад, готовые к записи. Вдруг его опять призовут на службу? Поэтому я продолжила оттачивать навыки на простом камне. Я изготовила воспроизводящую пластину и несколько записывающих камней. На это у меня ушел весь остаток дня и все следующее утро.
Флин вернулся из столицы через три дня и моя радость разбилась о глухую стену безразличия. Видимо, прошлое его настигло, потому что мужчина замкнулся и закрылся не только от окружающих, но и от меня в том числе. Я больше не чувствовала нашу эхо связь и не улавливала его настроение, на что брат лишь отмахнулся, сообщив, что всё в порядке, но ему требуется время наедине с самим собой. Выпал из жизни дома, с утра до вечера пропадая у себя в конторе, а вечера проводил за пределами поместья, потому что в первые же дни стало понятно, что Флин незримо влияет на окружающих. Соседство с ним никому не шло на пользу, даже Васила – фейерверк жизнерадостности – как-то поблекла. На этом фоне и подготовка к городскому конкурсу кулинаров утратила свою прелесть. Я знала, что он чаще всего скрывается у Рады, но легче от этого не становилось. Скорее просыпалась обида, хоть это и эгоистично до отвращения. Хотелось помочь родному человеку встряхнуться и вынырнуть из этого меланхоличного настроения, а ничего сделать не получалось, в отличие от знахарки, которая нашла какой-то способ терапии.
И я оттягивала момент совместной работы над артефактами, давая брату время разобраться с возникшей ситуацией, не желая напрягать его ещё больше. Но, узнав, что у меня всё готово и остался только финальный штрих, Флин сам изъявил желание помочь. Значит, надо ловить момент и пробовать. Учитывая настроение мужчины, музыку надо бы выбирать жизнерадостную и жизнеутверждающую, а хотелось чего-то грустного и пронзительного, как вальс «Мой ласковый и нежный зверь». Хотелось легендарного Стинга, Энигму и Лунную сонату.
Но вместо этого, отложив артефакты в сторону, я мысленно запела. Я показывала брату видеоряд с больным мальчиком из моего родного мира, большая душа которого была заточена в маленькое, измученное болезнью тельце. С мальчиком, которому не суждено вырасти, но искавшему радость и в такой неполноценной жизни. Он пел, а ему стоя рукоплескал много сотенный зал.
– Нас бьют, мы от боли летаем всё выше… – повторил Флин строчку из песни на грани слышимости.
– Нас бьют – мы летаем, смеемся и плачем, внизу оставляя свои неудачи, – закончила я также тихо, крепко сжимая его холодную ладонь.
Мне хотелось хоть как-то помочь, выбить дно у этой бочки, наполненной беспомощной болью, которой была наполнена его душа, и кажется, история маленького мальчика не осталась незамеченной.
– Если тебе плохо, оглянись вокруг – рядом найдется тот, кому хуже. Главное – находить в себе силы подниматься на ноги после очередной подножки судьбы, потому что впереди обязательно будет что-то хорошее.
Брат порывисто обнял меня, сжимая так крепко, что сперло дыхание.
– Спасибо, родная, – тихий шепот в волосы и этим всё сказано.
Артефакты были забыты, а мы, по традиции, устроившись на кровати, еще долго шептались обо всем на свете. О моих проснувшихся чувствах к Ричарду, что медленно, но верно крепнут. И меня это пугает до чертиков. Меня, тридцатишестилетнюю иномирянку, что полжизни была в браке. Чувства разгорались и набирали обороты, а я с каждым днем все больше теряла над ними контроль. А если ничего не получится, как вырывать чувства своего сердца? Из души? И что-то подсказывало мне, если все страхи оживут – прежней Лизы уже не будет. Пережить такой удар во второй раз у меня не получится. Но как оказалось, любовные переживания одолевали не меня одну. Наконец-то, я узнала достоверно то, о чем лишь могла догадываться. Флин рассказывал, что у Рады очень приятный эмоциональный фон, что она полна энергии и очень любит лес, а к людям относится со снисходительной заботой.