Мама из другого мира. Дела семейные и не только
Шрифт:
Димка привычно спрятался за отросшей челкой. Долго молчал и никто не смел прервать его воспоминания.
– Эти были первые, наставник, я запомнил, потому что их делал Пепел, мой друг. Видите, они немного шершавые.
– О чем ты думал, когда вливал силу? Какие свойства закладывал?
– Да как обычно, думал, про бумеранг. Еще думал, про радар.
– Радар? – переспрашивает ректор, не понимая смысла слова.
– Радар, – начала объяснять я, с застарелым раздражением вспоминая радары ГАИшников, – это такое устройство, которое улавливает малейшие колебания энергии и подает сигнал, если они превышают норму.
Объяснение получилось так себе, но не объяснять же про превышение скорости непуганым жителям мира Араш?
– Теперь понятно, почему амулеты светились при приближении к проклятийным печатям, – ректор кивнул, словно одна из догадок подтвердилась. – Но эти амулеты остались не рабочими. Вспоминай дальше, Шон.
– О маме, – ответ прозвучал несколько неуверенно, а детский голос дрогнул, отчего мое сердце захлебнулось нежностью. – Она так хотела помочь Теням, что я попробовал сделать, чтобы ее руны стали еще сильнее.
– А ты знаешь, что это за руны?
– Да, мама объясняла. Вот эта – для защиты здоровья, а вот эта, – Димка перевернул бляшку кулона, – отклоняет поток плохого воздействия.
Сайтон замолчал, а я во все глаза смотрела на Ричарда, который начал осознавать, что эти чудодейственные амулеты создал ребенок. Его эмоции метались как шарики в раскрученном лототроне: понимание, недоверие, отрицание, благодарность, восхищение, радость сопричастности и наконец, гордость, мол, знай наших.
Ректор хмурился, словно мозаика не складывалась, только вот очередной вопрос пришлось отложить – в дверь постучались и, после короткого «Войдите», на пороге появился декан башни целителей.
– Здравствуйте, магистр Друцис, – поздоровался Димка.
– Привет, Шон. Ну, что, разобрались, что ты там намешал? – добродушно интересуется декан, мимоходом здороваясь со мной и Ричардом.
– В процессе.
– Ну, тогда не буду отвлекать. Ричард, я собственно, пришел за вами. Как себя чувствуете? Еще раз оборот был? Как прошло? А при обратном обороте затруднений не испытывали, нет?
Мы с интересом наблюдали, как активный целитель чуть ли не под ручку уводит ошеломленного потоком вопросов Ричарда на обследования. Димка от такого напора аж рот приоткрыл, а Сайтон только со скупой улыбкой наблюдал за увлеченным коллегой.
– Предлагаю продолжить. Шон, давай попробуем ещё раз, может получится вспомнить ещё какие-нибудь детали. О чем ты думал, когда заговаривал кулоны, что чувствовал в этот момент, и чего желал?
Ректор Сайтон за долгие два часа вынудил нас вспомнить все события и действия из того памятного вечера, буквально до последнего вздоха. Я себя почувствовала как на допросе у товарищей из полиции, когда тебя просят повторять одно и то же, раз за разом, вылавливая несостыковки в собственных показаниях. В общем, то ещё удовольствие. И все же результат был достигнут.
– Я, кажется, вспомнил! – сообщил Димка во время очередного рассказа после того, как запнулся на воспоминании. – Я пожелал, чтобы обладатель кулона вернулся с операции целым и невредимым. И чтобы там порвали всех как Тузик грелку, кто детей мучает.
– А ты откуда про детей знаешь?
– Ну, мам, – фыркнул ребенок, – я же не олух какой. Ты летом пострадала из-за этих гадов, когда ребят спасала. Сейчас нас в поместье заперли, значит, опять опасность с этой стороны, что непонятного? Да ещё и операция как раз во время карантина, все ж ясно! – Димка пренебрежительно дернул плечом.
– Ну-ка, ну-ка… – Сайтон настолько заинтересовался, что в мыслях промелькнуло сравнение с охотничьей собакой, взявшей след. – С этого момента поподробнее, пожалуйста.
Из кабинета Сайтона мы с Димкой вывалились усталые как землекопы, но ужасно довольные. Такое состояние бывает всегда после хорошо сделанной работы. Когда ты этой работы боялся-боялся, потом осерчал и сделал лучше, чем мог рассчитывать. Сайтон тоже был доволен как слон. По результатам беседы с Шоном, он пришел к выводу, что результат Димкиного воздействия зависит не от словесных формулировок, а от эмоций. Слова – это просто способ сделать эмоцию главной, перевести ее в магическую силу. В общем, на радостях он завершил нашу встречу и отправился обсуждать догадку с деканом целителей, который к тому моменту закончил обследование Ричарда и уже выпустил его из своих цепких объятий.
День давно перевалил за середину. Мы втроем стояли за воротами Академии и наслаждались спокойствием.
– Свобода, – практически пропел Шон, озвучивая мои мысли. Да уж, ректор потрепал его на славу. Вцепился, как ротвейлер, и не отпускал, пока не узнал то, что хотел.
– Свобода, – вторил ему Ричард. – Магистру Друцису я больше неинтересен. Полностью здоров. Оборотень и оборотень, без каких-либо отклонений.
– Так это ты! – сообразил Димка, в удивлении таращась на Ричарда. – Ты не сказала! – летит упрек в мою сторону, на что я лишь развожу руками.
– Это не моя тайна.
– Ага, ладно. А мы там все с ума посходили из-за медведя-призрака! – возбужденно рассказывает подросток. – Представляете? Пинок так вообще всех подбивает на ночную засаду.
Мы с Ричардом переглянулись, пытаясь не засмеяться. Да хоть десять засад! Ещё после первого выгула мы стали уходить в лес – и нам меньше любопытных глаз, и Мишке настоящее раздолье, есть где и когти поточить и поваляться вдоволь. Да хоть на дерево залезть!
– А мне можно посмотреть? Первому? А?
Димка приплясывал на месте от возбуждения и заглядывал в глаза Ричарду. Я оценила, что ребенок решал вопрос самостоятельно, договариваясь напрямую с оборотнем. Если он согласится и знакомство пройдет хорошо, то представить Мишку детям будет легко и просто.
– Только не сейчас.
– А когда? – ребенок был в таком возбуждении, что еще секунда – начнет круги вокруг нас наворачивать.
– Пару дней потерпишь? – ищет компромисс мужчина, на что подросток начинает торговаться.
– Сегодня и завтра?