Мама из другого мира...
Шрифт:
— Леди Риштар, когда вам будет угодно получить отчет?
— Ты ужинала, Лиена? — кажется, своим вопросом сбила женщину с мысли о работе,
— Нет, не успела ещё.
— Тогда давай мы вместе поужинаем, и немного пообщаемся.
Я видела по глазам её растерянность от моего предложения, но держалась она при этом хорошо. Мне нужна информация, и как можно скорее, так что откладывать разговор из-за того, что служащим ужинать с руководством за одним столом не полагается, я не собиралась. Потерпит.
— Конечно, — женщина быстро покинула столовую, но отсутствовала недолго, и вскоре вернулась с подносом еды. Помимо порции
Начинать разговор я не спешила, давая нам обеим спокойно поесть. Первое время Лиена нервничала и елозила на стуле, но потом вроде успокоилась и быстро поужинала. У меня же на тарелке были свежие овощи и какая-то рассыпчатая крупа, чем-то напоминающая рис, с грибной подливой. Только вот рис белый, а крупа в моей тарелке — оранжевая. В принципе достаточно вкусно.
Пока я доедала, Лиена разлила по чашкам чай и пододвинула мне вазочку с вареньем.
— Лиена, расскажи мне, пожалуйста, об этом месте и его обитателях, — задаю тему обсуждения, как только с едой было покончено.
Женщина тут же выпрямилась, словно палку проглотила, отодвинула чашку с чаем и приступила к рассказу.
Как я и думала, назначили меня управляющей детского дома. Женщина, что занимала этот пост до меня на протяжении года, собрала манатки и испарилась в неизвестном направлении поздней ночью, не забыв при этом прихватить годовой бюджет приюта. Естественно, провели расследование, но ни виновной, ни денег не нашли. По голосу Лиены, что в этот момент прозвучал особенно сухо, было ясно, что расследование было только для вида, так как на детей-сирот всем по большому счету наплевать. Местный мэр, как я окрестила управляющего областью, повторно финансировать приют отказался: мол, деньги получили? Получили! А то, что у вас их украли, уж извините, но только ваши проблемы и решайте их самостоятельно. Живите целый год, до следующего финансирования, как хотите.
Два месяца женщина, сидящая передо мной, вместе со своим мужем, что работал тут же, тянули этот приютский дом как могли. До моего появления. Сейчас же эта проблема, как и многие другие — в их наличии я не сомневалась, ляжет на мои хрупкие плечи.
И стало вдруг ясно, почему женщина ела кашу, а мне подали что повкуснее. Я уж про себя решила, что она какой-то диеты придерживается, а тут, оказывается, есть нечего, вот и вся диета. Хочешь, не хочешь, а похудеть придётся. Все просто.
Ладно, оставим лирику.
Сотрудников было всего четверо: Лиена, что заправляла всем, её муж Диего, выполняющий по дому всю тяжелую работу, Марьяна, что следила за младшими воспитанниками и дед Ульх, что официально числился сторожем. Всем было понятно, чего стоит такой сторож — дед был в годах, ни зрения, ни силы, ни здоровья, но никто его не прогонял. Во-первых, он то и депо гонял парней, что особенно шалили, во-вторых, на его место никто другой идти не хотел. Да и дети его любили. Все эти люди до сих пор продолжали тут работать по двум причинам: добрые сердца, не позволяющие оставить сирот, и отсутствие собственного дома. Марьяну из дома выгнал муж, голословно обвинив в измене, и шустро заменил её другой женщиной. У Диего и Лиены сгорело всё хозяйство, и они в один миг превратились в нищих. Податься было некуда. Дедушку Ульха выгнал из дома собственный сын, сообщив, что ему нужно куда-то привести жену.
Воспитанников много. Сейчас насчитывается
У меня столько людей в подчинении никогда не было, а тут воспитанники, судьба которых полностью зависит от меня. Я. конечно, много времени общалась с приютскими детьми, но то ли дело когда ты к ним приходишь с подарками, немного повозишься и уходишь, оставляя все заботы и воспитание на специально обученных людей. А сейчас нужно взять на себя бразды правления, не имея никакого опыта и никаких знаний. От вырисовавшейся картины голова шла кругом, а волосы вставали дыбом.
— Ладно, с этим всё понятно, — ситуация была аховая, конечно, ничего не скажешь.
— Что у нас с припасами на текущий момент? — этот вопрос меня беспокоил в первую очередь. Два месяца без содержания, сорок три ребёнка да четверо взрослых. Как они питались? Неужели голодовали?
— Их немного, но ещё месяц протянем. Есть крупа, мука и несколько банок разносолов. Девчонки, пока лето, бегают в лес за грибами и ягодами, мальчишки рыбачат. Да и деревенские понемногу помогают, кто овощей даст да зелени, кто молока да яиц, — Кто занимается готовкой?
— Последние два дня я сама готовлю. До этого была повариха, но сбежала змея, прихватив с собой остатки мяса. Прошлая управляющая ей хорошо платила, так как сама любила вкусно покушать, а заодно и дети были более-менее сыты. Я за те два месяца заплатить ей смогла из собственных сбережений, а на этот месяц денег не было. Сказала ей сразу, мол так и так, платить тебе нечем — предупредила по-человечески, а она тут же вечером и уволилась. Я не додумалась сумки проверить, а потом как заглянула в холодильную яму, да и поняла, что курину эта змея стащила.
Да уж, везет, конечно, им на порядочных женщин. Одна деньги утащила, другая мясо. И ведь ни одна из них не задумалась, как после их поступка будут жить почти полсотни детей. Ни стыда, ни совести.
— Лиена, — на секунду я задумалась, как же сделать всё в лучшем виде. — Я знаю, что прошу о многом, но сейчас мне твоя помощь просто необходима. Во-первых, я хочу, что бы ещё какое-то время ты продолжила готовить на всех, раз уж кухарка сбежала. Девчонок подключай, пусть помогают.
— Да что Вы, конечно буду готовить. Я и сама прекрасно справлюсь, пусть девочки играют,
— Так не пойдёт, Заплюхаешься. а дел невпроворот. Как я понимаю, сейчас лето, соответственно, у них нет никакой учебы и они в принципе свободны. Нечего отлынивать, есть хотят, значит, пусть работают.
— Простите, о каком обучении вы говорите?
Я прямо растерялась от такого вопроса и тут же сбилась с мысли. Та-а-а-к ..
— Я говорю о школьном образовании. — осторожно озвучила, чувствуя какой-то подвох, собственно там, где я его и не ждала. Скрыть удивление женщине не удалось, и я наблюдала, как её тонкие брови скрываются под густой челкой. — Почему Вы так удивляетесь?