Мама на Рождество
Шрифт:
Она пытается произнести мое имя, но выходит коряво. Нечто среднее между Лика и Эка. Решаю не обращать на это внимания, ведь через пять минут я уже прощусь с ней. Надеюсь на это.
– Эй, мисс! – раздается позади меня грозный голос, но я не сразу соображаю, что обращаются ко мне, поэтому и дальше тащу Милли за собой.
– Папа, – говорит она.
– Да, сейчас попросим охрану найти твоего папу, – бубню я, крутя головой по сторонам в поисках хоть одного охранника. Как не надо, они путаются под ногами, а когда нужны, их никогда нет.
– Мисс! –
– Папочка! – взвизгивает Милли и, отпустив мой палец, бросается обнимать ногу нахала, который только что меня оскорбил.
Глава 3
Киллиан
Эта сучка смотрит на меня глазами, полными гнева. Какова дрянь, а? Украла моего ребенка, пока я расплачивался в кафе, а теперь еще и смеет злиться.
Отодвигаю Милли себе за спину и взглядом разрываю дамочку на куски. Стараюсь не замечать ее красоты, потому что она сбивает с толку. Не модель, но есть в ней что-то притягательное. И сиськи нормальные такие. Эх, надо найти кого-то потрахаться. У меня так давно не было секса, что я готов наброситься на киднеппера.
– Пошли, – рычу я, снова схватив ее за локоть, а потом тащу к охране.
– Куда? Эй, отпусти меня! – возмущается она. – Куда ты меня тащишь? Пусти, ненормальный!
– Ты украла ребенка и хочешь свалить? Ни хрена не выйдет!
– Кого я украла?! Эй! Девочка потерялась!
– Девочка ждала отца возле кафе, потому что внутри ей было жарко!
– А не надо оставлять маленького ребенка без присмотра! Придурок!
Почему меня, нахрен, заводит то, как она брыкается?! И глазищами своими в меня сверкает, готовая испепелить. Губы эти пухлые надувает и тычет в меня пальцем с прозрачным лаком на ногте. И пахнет она…
Вот черт! Она же выкрала Милли!
Встряхиваю ее, а заодно и себя, чтобы не сделать какой-нибудь глупости.
– Папочка, я хочу пи-пи, – тоненьким голоском тянет дочка, а я чертыхаюсь про себя.
– Сейчас, Панда, отдадим эту мисс охранникам, и я отведу тебя в туалет.
– Она тоже потерялась? – спрашивает Милли, хватая меня за указательный палец еще крепче.
– Ага, в дебрях уголовного мира, – цежу сквозь зубы.
– А что она сделала? – не успокаивается дочка.
– Тебя украла.
– Она меня не крала. Я пошла посмотреть на медведя и потерялась.
Я резко останавливаюсь и опускаю взгляд на дочку.
– На какого медведя? – прищуриваюсь.
– Там медведь конфеты раздавал, и я пошла за ним, – Милли прижимает к себе свою потрепанную игрушку и виновато смотрит на меня.
– А я что тебе говорил?
– Эй, может, отпустишь меня? – раздается слева. – Видишь, никого я не пыталась украсть!
– Тихо! – рявкаю на девушку и снова смотрю на дочь. – Что было дальше?
– Дальше я потерялась. Прости, – она покаянно опускает голову.
– Смотри мне в глаза, Милли, – приказываю строго.
– Не разговаривай так с ребенком! – снова встревает блондинка, которую я все еще держу за локоть. – И вообще к ребенку надо присаживаться, когда обращаешься к нему, а, тем более, ругаешь. Ей же страшно!
– Не лезь не в свое дело!
– Пф, – фыркает она и вздергивает подбородок.
– Я пошла, – возобновляет свой рассказ дочка, – но медведь уходил дальше. Я бежала за ним, но люди толкались, и я не успела. А она, – Милли кивает на несостоявшуюся преступницу, – взяла меня за руку и повела к охране, а тут ты пришел и спас меня.
– Ладно. Больше так не делай, хорошо?
– Мгм. А мы найдем медведя?
Ничего не ответив дочке, я перевожу взгляд на девушку.
– Убедился?
– Ни хрена подобного.
– Не ругайся при ребенке.
– Ты меня еще будешь учить воспитывать дочь? – я прищуриваюсь, впиваясь взглядом в эту фурию.
Но не успеваю и слова сказать, как ладошка Милли соскальзывает с моего пальца, и через секунду дочка скрывается в толпе с криком «Вон тот медведь, папочка!»
Конечно, я бросаю девушку и мчусь за дочкой, расталкивая людей и сто раз произнося слова извинения. Подхватываю свою егозу и поднимаю вверх.
– Милли! Больше так не делай!
– Но он же уйдет! – канючит она.
– Мы и без него можем купить конфеты.
– Вкусные, как у него? – тут же переключается она на меня, и кладет ладошки на мои щеки, чтобы я посмотрел на нее.
– Еще вкуснее.
– Ура! Тогда идем за конфетами!
Я поворачиваю голову и осматриваю то место, где мы были до диверсии Милли. Конечно, девушка не стала дожидаться своей казни и сбежала. Я бы тоже так поступил. Вроде и ребенок нашелся, и я избавлен от волокиты с преступницей, а раздражение все равно не проходит. Найти бы ее и упечь за решетку. Кто знает, скольких детей она успела украсть.
Остаток дня мы с Милли проводим в торговом центре и сражаемся за каждую игрушку в детском отделе, где я пытаюсь прилично одеть ее к юбилею моего наставника, но ей все трет, жмет и чешется. В конце концов я нехотя соглашаюсь на колготки цвета конфеты в бело-красную полоску, синее платье и белые крылышки феи. Даже я понимаю, что отдельные элементы ее наряда совершенно не сочетаются между собой, зато у Милли отличное настроение, а у меня минус одна задача.
Купив подарок Фреду Коулману, мы с дочкой возвращаемся домой. До начала вечеринки у нас есть немного времени отдохнуть, так что я укладываю уставшую Милли в кровать и сам ложусь подремать. Но стоит мне закрыть глаза, за веками тут же всплывают те яркие глаза и пухлые губы. Картинки одна горячее другой. По телу горячей волной прокатывается возбуждение, и я со стоном переворачиваюсь на живот, втыкаясь твердым членом в матрас. Мычу от разочарования, что это не горячее влажное тепло какой-нибудь красотки.