Мама-смерть приходит навсегда
Шрифт:
Но почему такая несправедливость? Почему одним в этой жизни всё плывёт в руки, а у других отнимаюется последнее?
Не завидуй, Зина! Зависть – это грех. Она разъедает и тело, и душу.
ГЛАВА 6
Она вошла, с опаской ступая на негнущихся конечностях. После чего, брякнулась на табуретку. Вопреки опасениям гостьи, не промахнувшись. Сиденье, будучи колченогим, устояло.
Казалось, что тётка от души приложилась к бутылке. Но на самом деле она
– Простите за вторжение… – начала было визитёрша, но хозяйка прервала её нетерпеливым жестом:
– Кофе хотите?
Тамара Аркадьевна на мгновение задумалась, а не ввергнет ли она хозяйку в непредвиденные расходы? Но похоже, что женщина не нуждалась в ответе.
– Там! – махнула она в сторону резного буфета родом даже не из советского, а царского прошлого.
Сотрудник полиции расценила это как руководство к действию и распахнула дверцы. Золотистый пакет с этикеткой " Кофе Малонго" окончательно убедил её в том, что обитательница пепелища не бедствует.
Посуда оказалась разномастной, но чисто вымытой. Главный вопрос – на чём варить напиток, оставался без ответа до той секунды, пока содержимое золотистого пакета не пересыпалось в обнаруженную на полке турку. Как выяснилось, для процесса кофеварения здесь годилась только одноконфорочная электроплитка. По мере того, как аромат отвоёвывал всё новые кубические сантиметры, утонувшие в складках глазки приняли осмысленное выражение. А хлебнув из чашки, хозяйка созрела и до резонного вопроса:
– А кто вы такая будете?
– Меня зовут Тамара Аркадьевна, а фамилия моя – Затопец.
– Будем знакомы,– последовал несколько церемонный наклон туловища,– а я -Агаша. И без всякого перехода: – Мне ваша личность кого-то напоминает…
– Я вела ваше дело.
В ответ старушка лишь подвигала щеками, поудобнее пристраивая зубной протез.
– Агаша, вы были знакомы с Горожанкиной?
– А кто это?
– Хозяйка соседнего коттеджа.
– Алёнка?
– Эти вещи от неё? – Капитан Затопец обвела рукой бытовую технику.
– Алёнка – моя благодетельница.
– Вы виделись с Горожанкиной 13 августа этого года?
Агаша поскребла мизинцем по брови.
– Это была пятница, – уточнила Тамара Аркадьевна в надежде, что это оживит память женщины.
– Да мне без разницы!– пожала плечами та:– У меня каждый день – мусорка.
– Картон, металл?
– Я специализируюсь на макулатуре! А в пятницу приёмка работает до шести.
«Сколько ей лет? Во времена неопознанного ангела она уже считалась старухой».
И именно госпожа Горожанкина наняла ей ушлого адвоката, доказавшего, что абортированный плод не является человеком, а лишь следствием медицинской операции. Типа удалённого аппендицита или гланд.
Нет, никогда не забудет капитан Затопец того адвоката. А что он, кстати, вещал о цели акции у магазина?– Кажется, привлечь внимание граждан к деятельности городского абортария. Но сама ли старушка додумалась до этого?– Ответить на этот вопрос следствию не удалось.
И вот спустя время Тамара Аркадьевна увидела связь между завёрнутыми в одеяло останками и смертью
– Я бы хотела уточнить некоторые детали,– капитан Затопец постаралась вложить в голос максимум металла.
– Уточняйте!– вздохнула Агаша не то равнодушно, не то обречённо.
– Где вы взяли тело?
И без того складчатое лицо женщины пошло дополнительными волнами.
– А я всё в ментовке сказала.
«А что же, по-вашему, было положено в детскую коляску?»– донёсся до слуха Затопец голос судьи из прошлого. Голос адвоката ответил с готовностью: «Биологический материал. И заметьте – над ним невозможно надругаться».
– Скажите, Аграфена Спиридоновна, а для чего всё это… ну, коляска, замороженные в холодильнике останки?
– Да просто так!– Ответ выдан незамедлительно. По всей видимости, времени на его обдумывание не требовалось.
– А на суде вы утверждали, что всё было задумано как акция против искусственного прерывания беременности.
– Это не я… Это адвокат.
«И ведь абортарий прикрыли, и приговор Аграфене Резяпкиной вынесли сравнительно мягкий, вменив в вину лишь кражу детской коляски. Да, жуткие дела творились когда-то в России. Разрешалось вызывать искусственные роды у женщин на большом сроке. По социальным показателям."
Самой Затопец как-то пришлось в качестве представителя общественности участвовать в заседании комиссии, которая давала разрешение на искусственные роды. Почему-то в памяти осталась лишь одна женщина. С выпирающим животом, уже немолодая, замученная жизнью баба откуда-то из деревни. Муж пропал в Москве на заработках, в семье -трое детей. Настаивала на искусственных родах. Комиссия дала "добро". За это было большинство. Против – она и акушерка из местного роддома. Обе настаивали, что ребёнка можно отдать в Дом малютки. " Но у нас там просто нет мест!" – возразил какой-то мужчина из городской администрации.
После заседания комиссии она вышла с тяжёлым сердцем и вдруг услышала: " Я вижу, вы в первый раз на подобных мероприятиях. На вас просто лица нет!" Это была та самая акушерка, её единомышленница. Молодая располагающая к себе женщина с волосами согретой солнцем пшеницы. " Надеюсь, что и в последний!" – отвечала Тамара. "А мне вот не только на это "приглашение на казнь" приходится ходить, но и саму казнь осуществлять."
Им оказалось по дороге, и женщина поведала, что дети рождаются живые и кричат. Их просто отставляют в сторону и ждут. – " Чего ждут?"– " Когда придёт другая мама!" – "Какая?"– опешила молодая общественница.– "Та, что называется смертушкой!" – продолжала акушерка.– У нас в деревне говорили так. Смертушка – покой старикам, избавление младенцам!" – "Погодите, но ведь это просто не укладывается в голове!" – воскликнула Томочка. – "Дак и в Экклизиасте сказано, что "смерть лучше рождения! Читали Библию?" – "Теперь я понимаю, почему вы не бросате свою палаческую работу!" – не нашлась, что ответить будущая капитан Затопец. Акушерка обречённо махнула рукой и проговорила: " У меня семья, дети. Куда я пойду? На рынок торговать? А главное – ведь у нас большинство родов – нормальные. И чудесные детки рождаются". Тамара только кивнула в ответ.