Мама-смерть приходит навсегда
Шрифт:
Так что делайте свои выводы, капитан Затопец!
ГЛАВА 8
Троллейбус останавливается. У задней двери возникает пассажирка с причёской, напоминающей змеиный клубок. За спиной этой Медузы Горгоны маячит долговязый субъект. К его лицу, кажется, навсегда приклеилась ухмылка. Племянница Ксана и убийца Матильды-1. Зина разворачивается к ним спиной. .
После инцидента с кошкой родственнице запрещено приводить друзей в Горбатый, и Ксана ни разу не ослушалась, а потом и вовсе ушла жить к живодёру. Насколько известно её тёте, лето девушка проводит перед монитором, обсуждая новости на форумах и чатясь с друзьями
На остановке Зина медлит, давая возможность молодым людям идти своей дорогой.
Вскоре подтверждаются худшие опасения: Ксана и её спутник сворачивают в Горбатый переулок. Неужели их цель – домик, где комнаты сдаются по часам и посуточно? Есть мнение, что владела им Алёна Горожанкина.
Но нет, пара минует строение, даже не повернув головы.
Чтобы не выдать себя, Зина останавливается под гигантским дубом, делая вид, что набирает номер мобильника. Впрочем, конспирация излишняя. Оба сосредоточены на экранах личных мобильников. И только у коттеджа Горожанкиной «змеиный клубок» делает крен в сторону «стрелка» – тот поднимает кудлатый чуб и быстро, но прицельно оглядывает строение. После чего парочка продолжает путь – дорога плавно круглится под их кроссовками. Они выходят к верхней точке «горба», где располагалась гигантская каменная баба, стоявшая здесь испокон веков. Во мнениях местные краеведы разошлись: может, это тотем рода, установленный на границе его территории, а может статуя была вырезана в честь какого-то события и представляла место поклонения. Как бы то ни было, провинциальная «Венера» пережила многие напасти, постигшие город за 350 лет существования, и считалась что-то вроде местного оберега. Ровно до того дня, когда случилось неслыханное. Проснувшись поутру «горбачёвцы» обнаружили: грудь и живот статуи исчезли. Вместо артефакта возвышался камень-валун, увенчанный кругляшкой, на которой мхи и лишайники нарисовали что-то типа оскала.
Явилось ли это неким мистическим знаком или каменную бабу выкопали и увезли для какого-то состоятельного коллекционера – осталось тайной.
Мужская ладонь проводит по тому месту, где прежде были груди, а женский ротик издаёт смешок, после чего пара возобновляет движение.
Перед домом Сыропятовых восседает Принц. От мамы-персиянки он унаследовал приплюснутый нос и невротические реакции, от папаши, того, что называется, мимо пробегал, окрас- типа молочного шоколада. В совокупности получилось мило. Ни Принц, ни родовое гнездо внимания пары не удостаиваются.
Куда же они направляются? Неужели к Тимофею?
В подтверждение Зининых догадок скрипит калитка Алёнкиного садовника, который и после смерти хозяйки не оставляет своими заботами ни зелёные насаждения, ни фонтан, ни прудик. Что связывает его с молодыми людьми? Только рукастость хозяина. Помимо навыков работы на земле, он владеет кузнечным делом, а в прошлом трудился стеклодувом. К слову, у Алёнки имелась стеклянная копия Матильды-1 в натуральную величину, сделанная его руками и лёгкими.
Может, Ксана решила заказать какую-нибудь вазочку на приближающийся бабушкин юбилей?
В сумке тренькает телефон.
– Извини, Зиночка, но достоверно установить удалось немногое.
– Женечка, и на том спасибо, – Зиночка говорит приглушённо, но её собеседник, занятый своими мыслями, этого не замечает, издавая протяжный вздох.
«Собирается с силами?»
– Представленные тобой тексты относятся к разным жанрам, а именно: информация, репортаж, аналитическая статья. К ним у авторов разные подходы. Как правило…– здесь в трубке воцаряется такая тишина, что женщину посещает опасение: связь оборвалась? Нет, это всего лишь передышка.
После
– Одно можно утверждать с большой долей вероятности: тексты написаны не женщинами. У них дыхание более убыстренное, частое, и при письме это сказывается: сравнительно короткие предложения, больше точек, чем запятых, больше абзацев. У авторок (Зина не ослышалась: учёный-филолог употребил это слово) темп быстрее.
– А у тебя есть догадки, кто этот автор?
– Не только догадки,– слышится в трубке.
– Полагаю, его имя – Вилен Адаев?
– Я тоже к нему склоняюсь.
– Что ж, это уже кое-что.
– Но имеется один нюанс…– бормочет Женечкин голос.
– Что ты хочешь сказать?
– Текст стилистически всё-таки неоднороден. В самом конце.
– И что из этого следует?
– Материал писался в соавторстве.
Данное учёное мнение не прибавляет оптимизма.
– Спасибо, Женечка!– Трубка что-то мямлит в ответ. Переход из научного анализа в будничность всегда давался Горнику непросто. Но быстро попрощаться и дать отбой Зине совестно, поэтому она запасается терпением.
– Зиночка, ты обладаешь достаточным временем?– Вопрос явно на засыпку. Скажешь-нет, обидишь. А в случае утвердительного ответа рискуешь получить приглашение посидеть где-нибудь. И как следствие – пара часов потерянного времени. Но сегодня великодушие побеждает в Зине рациональность, и она сообщает, что располагает собой вполне.
– Я хотел бы пригласить тебя в кафе…– трубка заметно оживляется.– В «Лалиту»… Атмосфера там…
– Да, и поговорить можно без помех,– поддерживает Зина, лелея надежду, что эти посиделки позволят ей вытянуть из учёного-филолога дополнительную информацию. Ведь ответ на главный вопрос так и не получен: кто её подставил? На какую-то секунду она утрачивает концентрацию, теряя нить разговора, а когда включается, в ухо доносится:
– Эта кандидатура, на мамин взгляд, самая подходящая. Но ты как мой старинный друг… В общем, зная меня, зная маму, ты смогла бы провести… экспертизу.
– Женечка, а кандидатура-то на какую должность? – кладёт Зина предел речевому потоку.
– В мои супруги! – выпаливает трубка.
Она бормочет что-то согласное в ответ и по-быстрому закругляется. Наверняка из всех окон, глазасто глядящих в переулок, на неё направлены любопытствующие взгляды. Ей необходимо укрытие.
Горбатый переулок даёт приют выводку самых разнокалиберных построек. Но Зина останавливает выбор на дворике местной юродивой Агаши со складчато-опухшим лицом шарпея. Её заросшая плющом беседка-прекрасное укрытие для того, кому надо остаться незамеченным со стороны переулка. Зина продирается через заросли и тут же жалеет о своём выборе. Пол внутри круглого зелёного изваяния сгнил и ощерился обломками досок. Осторожно ступая, женщина проходит к уцелевшей лавочке. Не рискнув использовать её по прямому назначению, кладёт сумку. Сквозь ветки плюща крыльцо Епанишниковых не видать, но в обзор попадает калитка.
Какой-то посторонний звук врывается в слуховые проходы. Человеческий голос. И идёт он откуда-то снизу. Голос не то напевает, не то декламирует.
– Тише-тише, тишина!
– Кукла бедная больна!
– Спойте, что ей нравится,
– И она поправится!
Похоже, Агаша забавляется.
Зина старается сосредоточиться на воротах Епанишниковых. Но воздух прорезает новые рифмы:
– Вот лежат в кроватке розовые пятки